Проводимые в последние два десятилетия серьезные исследования поселенческих комплексов в Горном Алтае и его предгорных районах позволили получить новые, достаточно интересные результаты по расположению и планиграфии поселков, устройству жилищ, типу и структуре хозяйства и другим проблемам жизни древнего населения различных эпох региона от энеолита до раннего средневековья. Но, тем не менее, до сих пор существует достаточно большая диспропорция между группами поселенческих и погребальных источников в пользу последних. Поэтому введение в научный оборот любых, даже небольших по объему материалов поселений может, кроме дальнейшего накопления артефактов, внести дополнительные штрихи в культурно-исторические процессы древности.

Одним из подобных памятников является поселение Усть-Куба, расположенное в Чемальском районе Республики Алтай на высоком заросшем лесом и кустарником мысу при слиянии рек Чемал и Куба. Оно было открыто, в конце 50-х годов Б.Х. Кадиковым, который произвел сборы подъемного материала, отнесенного к эпохе поздней бронзы. Им отмечены две жилищные западины, собрана керамика у края террасы и сделан один шурф. По устному сообщению одному из авторов, из сборов поднята керамика от двух-трех сосудов эпохи бронзы, а из шурфа получена керамика большереченского облика. Материалы хранятся в Бийском краеведческом музее им В. Бианки. В сводной статье по бронзовому веку Горного Алтая, о поселении Усть-Куба имеется небольшое упоминание вместе с другим поселением средней Катуни - Кара-Тенеш, где обнаружены “находки эпохи поздней бронзы”, а также опубликованы фрагменты двух сосудов из сборов Б.Х. Кадикова (Абдулганеев М.Т., Кирюшин Ю.Ф., Кадиков Б.Х., 1982, с.72, рис.4 - 6-7). В 1983 г. М.Т. Абдулганеевым поселение было вновь обследовано и на нем найдены материалы раннего железного века, а сам памятник назван “поселением раннего железного века” (Абдулганеев М.Т., 1985, с.189)

В 1985 г. авторами данных тезисов в целях выявления площади поселения и его дальнейшего культурно-хронологического уточнения, было заложено три разведочных шурфа общей площадью 16 кв. м. в центральной (№3), западной (№1) и восточной (№2) частях поселения (рис.1 - 1). Находки артефактов начинались с глубины 15-16 см от современной поверхности, сразу же, после снятия дерна и залегали в рыхлом черно-коричневом гумусе. Мощность культурного слоя в различных местах памятника колебалась от 50 до 105 см. В двух раскопах встречены каменные подовальные кладки из рваных валунов, которые, возможно, были частью конструкций жилищ или хозяйственных построек. Часто в культурном слое попадались угли и кусочки золы.

На поселении обнаружено большое количество остеологического материала хорошей сохранности, особенно в шурфе №1. Всего найдена 221 кость, в том числе 54 определимые. Анализ остеологии выполнен в 1986 г. старшим научным сотрудником Дальневосточного отделения Института Археологии АН СССР Э.В. Алексеевой. Преобладают кости дикой птицы, найдены кости лошади, коровы, овцы (по две особи), косули (три особи), собаки (1 особь). Следует заметить, что кости крупных животных чаще встречаются в верхнем горизонте культурного слоя до 35 см, а ниже - преимущественно кости птицы. Эти данные свидетельствуют, что важной частью хозяйственной деятельности населения обитателей поселка были охота и скотоводство. Подавляющее число костей, в том числе и небольших - расколоты, в основном вдоль, очевидно, представляя из себя заготовки орудий, а также отходы косторезного производства. Часть костей имела следы обработки: сверление, надрезы, насечки, строгание. Возможно, в районе шурфа 1 существовала мастерская по изготовлению костяных орудий. Несколько костей обожжены.

В культурном слое шурфа №1 обнаружено три костяных изделия. Это плоский удлиненно-ромбический в сечении, шипастый наконечник стрелы с длиной головки 4,8 см и обломанным почти у основания черешком (рис.1 - 2). Очевидно, данный наконечник сломался при попадании в тело животного, был извлечен и выброшен при разделке туши. Подобные наконечники достаточно редки для Южной Сибири. Наиболее близкие аналогии ему - это костяные наконечники из пункта БЕ-1 (Грязнов М.П., 1956, табл. IX - 2),а также из кургана 1 тагарского могильника Барсучиха VII (Кулемзин А.М., 1976, рис.13-19). Также найдено небольшое трехгранное шило (рис.1 - 3), впрочем, этот предмет мог служить и в качестве наконечника стрелы на мелкую дичь, Очень похожий по размерам и форме наконечник был найден в 1995 г. в погребении кургана 39 могильника Майма - VII на Нижней Катуни (рис.1 - 3а). Курган датирован III - II до н.э. Одной из костяных находок является стерженек длиной 8,5 см, из расколотой вдоль птичьей кости с заостренным на одном конце и остатком эпифиза на другом конце (рис.1 - 4). Подобные предметы встречаются от неолита до этнографического времени. Несколько похожих стерженьков, названных “проколками эпохи раннего железа” найдено в Денисовой пещере на Алтае (Деревянко А.П., Молодин В.И., 1994, рис.41). Б.Г. Петерс, исследовавший косторезное производство античных государств Северного Причерноморья приходит к мнению о многофункциональном назначении костяных стержней, которые могли использоваться как шилья для прокалывания и сверления отверстий, плетения сетей, приготовления и употребления пищи, нанесения резного орнамента на сосуды, растягивание шкур при их выделке, штырей для развешивания на стенах одежды и различных предметов и т.д. (Петерс Б.Г., 1986, с.56)

Из раскопов получена небольшая коллекция каменного инвентаря: крупный обломок нижнего камня зернотерки, сколы, отщепы, микропластинки (рис.1 - 8-9), а также керамический комплекс: венчики, стенки, днища и придонные части не менее чем от 18 сосудов. Для анализа отобрано 32 фрагмента венчика и крупных орнаментированных стенок. Тесто всех сосудов плотное, с примесями в качестве отощителя песка, дресвы, шамота, обломочной породы (встречаются фракции различных размеров: мелкие, средние, доходящие до 2-3 мм и отдельные крупные - до 5 мм). Керамика изготавливалась ленточным налепом, швы и поверхность грубо заглажены, обжиг очень хороший. Цвет черепков коричневый, серо-коричневый, красно-коричневый. Встречаются фрагменты с обжигом при недостаточном доступе кислорода, что дает в изломе черепок черного цвета. Значительная часть керамики имеет нагар с внутренней и закопченность с внешней стороны. Все сосуды плоскодонные (рис.2 - 14-16), преимущественно баночной формы, имеется и часть венчиков от горшков. Орнаментация сосудов бедная: ямочные вдавления круглой, округлой и подтреугольной формы (рис.1 - 5-7; 2 - 1-3), длинные насечки (рис.2 - 5), комбинации ямок и насечек (рис.2 - 4, 6). Орнамент нанесен в один, реже - в два ряда, Большая часть сосудов не орнаментирована (рис.2 - 7-13). Венчики срезаны во внутрь или наружу, имеют наплывы с внешней стороны, отогнуты наружу. В том же 1985 году в Томском политехническом институте группой А.И. Баженова проведен петрографический анализ двух фрагментов венчиков сосудов с поселения Усть-Куба из шурфа 1 (рис.1 - 5, 7). Оба образца изготовлены из каолинитовой глины с добавками кварца, полевого шпата, биотита, речного песка, шамота, дробленой горной породы. Установлено, что температура обжига данных сосудов приближена к 800 градусам по Цельсию, а по структуре и характерным особенностям формовочной массы керамика Усть-Кубы близка керамике основного комплекса поселения Майма-I и некоторых образцов с поселений Улалушка-V и VI, расположенных в бассейне р. Майма (материалы не опубликованы).

Нами также просмотрены материалы Б.Х. Кадикова с поселения. Из шурфа им получено 33 фрагмента, в том числе 7 венчиков, 5 орнаментированных стенок и 2 придонные части сосудов. Венчики почти абсолютно идентичны по оформлению обнаруженным нам и структура керамического теста та же, подобный обжиг. Орнамент: ямки круглой и подтреугольной формы, длинные насечки. Кроме того, встречены полукруглые вдавления, образованные оттиском края круглой палочки.

Для датировки культурного слоя поселения единственным материалом является керамика, так как уплощенно-ромбические в сечении наконечники с шипами хронологически имеют широкий период бытования эпохи поздней бронзы до гунно-сарматского времени. Датирующими является целый ряд признаков керамики: структура теста, некоторая небрежность в формовке, хороший обжиг, форма, бедный орнамент и большая доля неорнаментированных сосудов, отсутствие налепных валиков и жемчужника в чистом виде или с разделителем, характерных для поселений скифского времени Алтая и предгорий, наличие большого процента орнамента из ямочных вдавлений и насечек. Все это позволяет датировать поселение рубежом эр - серединой I тыс. н.э. Наиболее близкие аналогии по всем этим признакам встречаются в керамике поселения Майма-I (Абдулганеев М.Т., 1993, с.3-5), городища Черемшанка (Киреев С.М., 1991, с.84-89), расположенных на Средней Катуни, а также, частично городищ Сайлап и Курлап на Бие (Скопинцева Г.В., 1993, с.62-64, рис.4-6) и на находящихся, как и Усть-Куба, на Средней Катуни поселениях Чепош-2 и Узнезя-4 (Шульга П.И., 1998, рис.2; 3; 6 - 1-8). Майма-I отнесено М.Т. Абдулганеевым по целому ряду хорошо датируемых вещей к концу I тыс. н.э. (Абдулганеев М.Т., 1998, с.168), а Черемшанка, по уточненным данным к I в. до н.э. - V в. н.э. (Киреев С.М., 1997, с.135-139). Поселение же Чепош-2 П.И. Шульгой датировано в пределах VII-IV вв. до н.э. (Шульга П.И., 1996, с.112) и по признакам отсутствия керамики без жемчужника и налепных валиков отнесено к “земледельческим”, расположенным в увлажненной зоне и оставленным коренным допазырыкским населением Горного Алтая.

Нам же представляется, что все указанные поселения Нижней и Средней Катуни, а также ряд других памятников с подобной керамикой, как мы уже отмечали, относятся к рубежу эр - середине I тыс. до н.э. (I в. до н.э. - V в. н.э.). М.Т. Абдулганеев считает, что поселения Средней Катуни без налепных валиков и жемчужника, скорее всего и носятся с булан-кобинскими могильниками (Абдулганеев М.Т., 1998, с.168). Мы же считаем, что о культурной принадлежности данных памятников пока говорить преждевременно.

Для датировки Усть-Кубы имеются также и косвенные признаки: мощный культурный слой и большая насыщенность находками, как и на поселениях Майма-I, Чепош-2, городище Черемшанка, большое количество кости и ее хорошая сохранность, что характерно также и для Маймы-I и городищ Курлап и Черемшанка. А кость, как известно, очень широко использовалась в гунно-сарматское время.

Отнесение же находок из сборов Б.Х. Кадикова к поздней бронзе не противоречит нашим выводам и датировке, так как на памятнике проводились небольшие работы в различных его местах, и оно вполне могло существовать в течение нескольких культурно- хронологических эпох.

Рис.1 План и инвентарь поселения Усть-Куба (1 - план поселения. Глазомерная съемка 1985 г.; 2-3 - наконечники стрел; 3а - наконечник стрелы из Майминского комплекса; 4 - костяная проколка; 5-8 - керамика; 9-10 - каменные пластинки).

Рис.2 Керамика поселения Усть-Куба.