(К 80-летию художника России Михаила Яковлевича Будкеева)
Сложно сказать новое слово в искусстве, трудно найти свой язык в живописи, особенно в пейзаже с его славными традициями и замечательными постижениями бесконечно разнообразных состояний природы многими мастерами кисти. "После Левитана нельзя уже писать пейзажи!", - уверял живописец Малявин. Это благоговейное отношение к проникновенным полотнам Саврасова, Левитана, Нестерова и ко всему искусству, представленному, например, в Третьяковской картинной галерее, хранит в своей душе наш современник - алтайский художник М.Я. Будкеев. И вот мы на его выставке. И наш взгляд, постепенно освобождаясь от скачущих ритмов городской суеты и блеклой обыденности, становится сосредоточенней и глубже, в нем пробуждаются удивление, радость узнавания и открытия в знакомых мотивах свежей прелести, жизненной силы. Горы, лошадки, озера, улицы и дома провинциального города, снова долины, белая лошадь на белом снегу, просторная монгольская степь, цветущий бадан и всадник в степи - как прост и хорош этот мир! Открыл и воссоздал его в пластических живописных образах М.Я. Будкеев. И этим сказал свое слово в искусстве. Безусловно, творчество Михаила Яковлевича Будкеева обогатило искусство Алтая новыми темами и образами, новым художественным опытом, развивающимся на основе непосредственного восприятия окружающего мира. Живопись художника обращена к современности, жизнь людей и образы природы предстают в произведениях М.Я. Будкеева преломленными через личное лирико-поэтическое мироощущение. М.Я. Будкеев принадлежит к тем реалистам, о творческом методе которых можно сказать словами известного писателя Эмиля Золя: "определить произведение искусства можно только так: это кусок действительности, увиденный через темперамент". В другой раз романист скажет несколько иначе: "Произведение искусства - это уголок мироздания, увиденный через темперамент". Оба определения применимы к творчеству М.Я. Будкеева, так как внимателен и точен взгляд художника и глубока его искренность в понимании изначального единства человека и природы. Разве не в этом убеждает нас выставка? Экспозиция - это спрессованное время, это бесчисленные мгновения, пережитые автором и материализованные им средствами живописи, а еще - это результат неустанного и любимого труда.

Выставка демонстрирует ступени творческого роста живописца. 1950-е, начало 60-х годов - время освоения техники письма, формирования своей живописной манеры, время широких и настойчивых поисков своей тропинки в искусстве. С 1954 года М.Я. Будкеев живет в Барнауле. В 1957 году его пейзаж "Алтай. Выпал снег" был рекомендован на республиканскую выставку. Как художническую удачу и как счастливые дни вспоминает живописец общение в Домах творчества на Байкале и Вышнем Волочке с крупными мастерами изобразительного искусства С.П. Ткачевым, В.М. Сидоровым, В.Н. Гавриловым, К.М. Максимовым. Их профессиональные советы и оценки были полезны и дороги М.Я. Будкееву. Но уроки мастерства вписывались не в пустующую раму - основа творческого метода живописца уже была соткана судьбой и художественными традициями родного края.

М.Я. Будкеев родился 23 декабря 1922 года в крестьянской семье, в старинном селе у подножия Салаирского хребта Овсянниково Целинного района Алтайского края. Красота природы, самобытность жизненного уклада, природные склонности будили романтическое отношение к миру, формировали цельный характер. В крестьянской юности у М.Я. Будкеева были занятия, определяемые полузабытыми ныне словами "коногон", "копновоз"; помнятся художнику и клички всех лошадей из того далекого прошлого - Лапоть, Попиха, Пегуха - и о каждой из этих трудяг - поэма воспоминаний. Рано определившийся интерес к художественному творчеству не был тогда подкреплен обучением и художническим знанием, так как по судьбе будущего художника прошла Великая Отечественная война. М.Я. Будкеев закончил Канскую военную авиационную школу, летал штурманом, но воевать пришлось после окончания Новосибирского пехотного училища командиром взвода автоматчиков - апрель, май, июнь, июль 1943 года. М.Я. Будкеев находился на передовой, испив сполна трагическую чашу боя в окопах. В битве на Курской дуге художник был тяжело ранен и более года провел в госпитале г. Маршанска Тамбовской области. В госпитальной палате рядом оказался архитектор, стал учить рисовать и дал совет: "Отслужишь - учись на художника". В 1946 году М.Я. Будкеев вернулся на родину. Влекла художественная среда. В Бийске она была благодатная. Среди эвакуированных и сосланных находились замечательные личности - актеры, музыканты, художники, деятели кино. Несколько лет были отданы работе декоратором Бийского городского драматического театра. Благодарно вспоминает те годы живописец творческую атмосферу, которую создавали художники театра И.М. Перетолчин, М.П. Смородкин, интеллигентный и эрудированный М.Ю. Стэгер. Работали много, срочно, вдохновенно, изобретательно - когда не было красок, использовали красный стрептоцид. Умели возвыситься над тягостным бытом. В Бийске был очень популярен и уважаем пейзажист Д.И. Кузнецов, чтивший своего учителя Г.И. Гуркина, зачинателя профессиональной живописи на Алтае. Жил он в двух комнатках коммунальной квартиры на втором этаже бывшего купеческого особняка. В ней, в этой квартирке, часто бывал молодой М.Я. Будкеев. Здесь царил дух истинного служения искусству. Д.И. Кузнецов подарил Будкееву и его жене актрисе театра М.И. Буровой-Будкеевой два этюда, ныне ставшие их семейной реликвией. Бийская творческая атмосфера укрепляла желание быть художником. М.Я. Будкеев в свой еще робкий опыт впитывал художественные и нравственные традиции русской реалистической школы. Естественным было для М.Я. Будкеева увлечение пейзажем - любовь к природе проповедовал Д.И. Кузнецов. Горный Алтай был воспет Г.И. Гуркиным, и хотя до реабилитации этого выдающегося пейзажиста его творчество оставалось недоступным для зрителя, о нем говорили, помнили, стремились увидеть картины Г.И. Гуркина. В начале своего художественного пути М.Я. Будкеев не видел ни одной крупной работы Г.И. Гуркина, ему удалось лишь посмотреть рисунки мастера в Горно-Алтайском музее. И все-таки имя певца красоты Горного Алтая вошло в жизнь начинающего художника как символ реалистической школы пейзажа. Преемственность традиций характерна для М.Я. Будкеева. Но без нее и немыслимо становление серьезной творческой индивидуальности. На основе традиций сложился творческий метод М.Я. Будкеева, предполагающий систематическое углубленное изучение натуры.

К началу 60-х годов живописец показал на краевых и других выставках байкальские виды ("Рыбачий поселок", "Баргузин", "Ангара") и серию архитектурных пейзажей ("Часовня", "Псков", "Мирожский монастырь", "Звонница", "Собор Ивановского монастыря" и др.). Написаны они широким свободным пастозным мазком, уверенно, в них - живое дыхание жизни. Эти небольшие работы - достойное наследие молодости художника, они украшают сегодняшнюю выставку. В творчестве М.Я. Будкеева были работы, отвечающие тенденциям советской живописи тех лет, когда от художника выставочные комитеты и вся система культуры требовали сюжетно-тематическую картину, раскрывающую красоту труда человека, покоряющего природу. Но у М.Я. Будкеева эти тенденции всегда окрашены романтическими настроениями единения человека и природы ("Геологи", "На лесоучастке", "Рыбачий поселок"), часто в таких произведениях присутствуют стремление к достоверной правдивости, большая привязанность к натуре. Но уже в начале 60-х годов всем, кто интересовался искусством, стало очевидно, что на Алтае появился пейзажист со своей живописной манерой. В 1961 году М.Я. Будкеев был принят в члены Союза Художников России. Творческая индивидуальность художника особенно глубоко раскрывается с середины 60-х годов, когда происходит неизбежное - в русло его искусства чистой рекой вливается тема Горного Алтая. Она и становится главной привязанностью живописца. В ней он находит богатство красок, мотивов и сюжетов, увиденных именно им. Для М.Я. Будкеева характерен пейзаж с элементами жанра ("У земляков", "Табуны", "На ферме маралосовхоза", "Двое в степи" и др.), но чаще всего жанровые мотивы ненавязчивы, они лишь наделяют долину, степь, горные склоны приметами времени и делают их современными нам, зрителям. Пейзаж, природа, ее камерный уголок ("Бадан цветет") или ее пространство, простор, даль, глубина ("Ледоход на Катуни", "Стоянка Ак-Кая", "В долине Мендурсакона", "Табунщик"), мотив реки, дороги - композиционно и колористически решены так, что в нас, зрителях, возникает ощущение неожиданной встречи со знакомыми, близкими, но полузабытыми образами, в них нет рассудочности и холодности. Появлению этого ощущения способствует этюдность работ М.Я. Будкеева, основу которой составляет непосредственное зрительное впечатление.

В 70-х годах расширяется круг задач живописи М.Я. Будкеева. Все большее значение приобретает не только то, что сделано, но и как сделано. Художник все чаще обращается к натюрморту. К этому жанру М.Я. Будкеев пришел через пейзажное восприятие мира. Предмет, вещь достойны воспроизведения не только за свою собственную красоту и значительность, а за причастность к единому природному миру. И тают границы жанров - натюрморт в интерьере или полянка с корзиной грибов, кактусы на подоконнике, окно, а за окном - городской пейзаж. Таковы "Осенний натюрморт", "Натюрморт с кактусом", "Уголок в мансарде". Есть у художника любимые предметы - самовар, седло, чаша из дерева, вырезанная им самим. Они - часть среды мастерской живописца. Лучшие произведения М.Я. Будкеева не имеют четкого повествовательного или острого сюжета, и его натюрморты в основном этюдного плана. Художник не стремится создавать особый предметно-идеальный мир, а выражает свое любовное и внимательное отношение к форме, фактуре, характеру предмета во всей его живой конкретности, решая при этом увлекательные и сложные живописные задачи.

Особое место занимает в творчестве М.Я. Будкеева монгольская тема. Поездки в Монголию были плодотворными. Художника поразили просторы неба и земли, пустыни Гоби, органичное пребывание в этой бескрайности табунщика, погонщика верблюжьего каравана, чабана у костра. Монгольская тема нашла отражение и в натюрморте. Одна за другой появляются работы, на которые вдохновил живописца живой и вещный мир Монголии ("Табунщик", "Монгольский натюрморт", архитектурные виды). Поразила художника красота и яркость народных монгольских костюмов и предметов бытовой среды. Он пишет несколько хороших портретных этюдов девушек в национальных одеждах, демонстрируя новую грань своих творческих интересов ("Саранцэцэг", "Дэлгэрсайхан", "Табунщица").

Экспозиция выставки вновь возвращает нас к пейзажу. Лиризм, светлость, гармония - основные состояния и настроения пейзажей М.Я. Будкеева. Особенно теплы и человечны работы с изображением лошадей. Именно эти произведения принесли М.Я. Будкееву известность в художнической и зрительской среде Сибири. Суть живописи М.Я. Будкеева в естественности, в открытии натуры, в развитии видения.

Молодость художника связана с созданием видов старинных русских городов и монастырей. Архитек-турный пейзаж не стал эпизодом в творчестве живописца. М.Я. Будкеев - автор серии произведений о Барнауле, особенно по-будкеевски самобытна "Большая вода", где изображен уголок старого города с двухэтажными деревянными купеческими особняками, дощатыми заборами, горбатым узким мостиком через разлившуюся речку Барнаулку, лошадкой, бредущими по высокой воде прохожими. Этот пейзаж - великолепный штрих исторической среды сибирского города. М.Я. Будкеев неравнодушен к рукотворной красоте. Он замечает ритмы башенок, крылец, ритмы деревянной резьбы наличников и карнизов, барнаульские дома на улицах Пушкина, Чехова, Ползунова, литых львов на воротах усадьбы, и все это стало частью живописной летописи Барнаула.

Трудно выделить этапные произведения в творчестве М.Я. Будкеева. Его путь в искусстве - нарастание силы и выразительности одной мелодии, в основе которой ясная любовь к жизни. Жизнелюбие, светлое восприятие мира, радость любимого труда, удовольствие от него, доброта и поэтичность выражены в живописи М.Я. Будкеева просто, звучной гаммой красок, естественно и органично. Судьба определила ему быть художником. М.Я. Будкеев стал им.