| ||||
| В начало | Архив | № 08 | ||
|
(г. Горно-Алтайск)
ИСТОРИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ГУННО-САРМАТСКОЙ ЭПОХИ Различные вопросы истории исследования гунно-сарматской эпохи Горного Алтая рассматривались в работах А.А. Гавриловой, В.В. Горбунова, В.Н. Елина, Ю.Т. Мамадакова, В.Д. Кубарева, В.И. Соёнова, А.П. Уманского, Ю.С. Худякова (Гаврилова А.А., 1965, с. 50-52; Уманский А.П., 1985, с. 55-56; Худяков Ю.С., 1986б, с. 81; 1993б, с. 63, 70; 1998б, с. 97-98; Мамадаков Ю.Т., 1990, с. 6-10; Кубарев В.Д., Киреев С.М., Черемисин Д.В., 1990, с. 90-92; Елин В.Н., 1991, с. 159-161; Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992, с. 2-7; Соёнов В.И., 1995в, с. 85-89; 1997а, с. 7; Соёнов В.И., Михеев А.В., 1996, с. 70-71; Горбунов В.В., 2000, с. 7-12). В целом, историю исследования рассматриваемой эпохи можно разделить на два этапа, отражающих интенсивность накопления материалов и их осмысления: первый - с 60-х годов XIX века до второй половины 70-х годов XX века; второй - со второй половины 70-х годов по настоящее время. На первом этапе памятники Горного Алтая гунно-сарматской эпохи обнаруживались и исследовались не целенаправленно, а попутно при изучении памятников других периодов или же, как объекты исследования выбирались случайно. Этот этап первоначального накопления и осмысления материалов, начался с момента раскопок доктора философии В.В. Радлова. Будущий академик предпринял с 1860 по 1870 год пять экспедиций в Горный Алтай. В ходе экспедиций он занимался сбором самых различных научных материалов, в том числе археологических (Демин М.А., 1989, с. 78-85). В 1865 году на могильнике Катанда I В.В. Радлов раскопал несколько небольших каменных курганов с насыпями округлой формы в плане. В могилах содержались погребения людей с сопроводительным захоронением коней на приступках, расположенных выше человеческого погребения. При жизни исследователя материалы раскопок были опубликованы в VII главе его фундаментального труда "Aus Sibiren", вышедшего в Германии (Radloff W., 1884, S. 68-143). Русский перевод этой главы был осуществлен А.А. Бобринским и издан в VII томе "Записок Императорского Русского археологического общества". Однако перевод не во всем соответствует оригиналу (Захаров А.А., 1926, с. 71). Полный перевод этой книги в России издан только в 1989 году. Автор раскопок отнес исследованные им на могильнике Катанда I погребения к "древнейшему железному периоду" (т.е. к эпохе раннего железа), а относительно этнической принадлежности населения, оставившего эти памятники, В.В. Радлов сделал заключение, что имеющиеся материалы недостаточны для окончательного решения этого вопроса (Радлов В.В., 1989, с. 442-445, 447). Выводы исследователя о хронологии малых курганов могильника Катанда I свидетельствуют, что даже на том этапе развития археологической науки он почти правильно разместил материалы раскопанных могил в свою культурно-историческую периодизацию, состоящую из четырех периодов: медно-бронзового, древнейшего железного, нового железного и позднейшего железного. Во второй половине XIX века иную, более точную, датировку памятников вряд ли кто-то был в состоянии вообще предложить. Позже, но задолго до перевода "Aus Sibiren" в России, описание раскопок В.В. Радлова было опубликовано профессором А.А. Захаровым на основании его "Рапорта доктора философии Радлова в Императорскую Археологическую комиссию" и приложенного к нему "Списка древностей, найденных в Алтае при раскопках летом 1865 года". В отличие от малых курганов могильника Катанда II, отнесенных к древнетюркским древностям и датированных эпохой раннего средневековья, никаких выводов по малым курганам Катанды I А.А. Захаровым не были сделаны: ни по датировке, ни по этнической принадлежности населения, оставившего эти памятники. Им был лишь отмечен ряд несоответствий в материалах, содержавшихся в "Рапорте ..." и "Списке древностей ..." (Захаров А.А., 1926, с. 71-72, 76-80). В начале 50-х годов у с. Каракол А.И. Минорским проведены исследования и съемки петроглифов (Минорский А.И., 1951, с. 184-188). Исследования проводились во время съемок киноочерков о Горном Алтае и, по мнению автора, имели цель лишь привлечения внимания ученых и художников. Поэтому в публикации никаких выводов по датировке изображений не содержится. В комментарии к публикации, петроглифы были датированы Л.А. Евтюховой VII-IV вв. до н.э. и VII-IX вв. н.э. (Евтюхова Л.А., 1951, с. 189-190). Рисунок лучника, стреляющего с колена из М-образного лука больших размеров, датированный VII-IX вв. н.э., по нашему мнению, относится к гунно-сарматской эпохе. Стрела лучника имеет ярусный наконечник (Минорский А.И., 1951, рис. 56 - 1). На территории Южной Сибири и Центральной Азии ярусные наконечники стрел бытовали именно в гунно-сарматскую эпоху и наиболее поздние экземпляры относятся к IV-V вв. н.э. (Неверов С.В., Мамадаков Ю.Т., 1991, с. 121-135). Впервые памятники Горного Алтая гунно-сарматской эпохи выделены в 1965 году А.А. Гавриловой, в ее широко известной работе "Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен", которая не потеряла своей актуальности и сегодня. А.А. Гаврилова отнесла к гунно-сарматскому времени могилы малых курганов Катанды I, а также впускные погребения из Коксы (раскопки С.И. Руденко 1925 года), Яконура (раскопки М.П. Грязнова 1939 года), Пазырыка (раскопки С.И. Руденко и А.А. Гавриловой 1949 года) (Грязнов М.П., 1940, с. 20; Гаврилова А.А., 1965, с. 52-53, 55-56). А.А. Гаврилова осуществила основательный анализ и типолого-хронологическое расчленение указанных погребений. Она отнесла катандинские могилы и впускные погребения Коксы и Яконура к берельскому типу могил и датировала IV-V вв. (Гаврилова А.А., 1965, с. 54-57). Данный тип, по мнению исследовательницы, отражал "... культуру алтайских племен тиелэ до прихода на Алтай тюрок-тугю в конце V в." (там же, с. 105). Впускное погребение в кургане 6 могильника Пазырык, в отличие от могил Катанды I, Коксы и Яконура, было причислено А.А. Гавриловой к одинцовскому типу памятников, выделенному на Верхней Оби. Она считала, что пазырыкский впускник датируется II-IV вв. и является первым следом "... проникновения культуры лесостепных племен ... в район обитания племен горностепных" (Гаврилова А.А., 1965, с. 52-53, 105). После этого долгое время памятники Горного Алтая, относящиеся к гунно-сарматскому времени, ассоциировались именно с памятниками берельского и одинцовского типов. В дальнейшем выделение одинцовского типа памятников в Горном Алтае не получило поддержки у исследователей, но точку зрения А.А. Гавриловой по датировке и определению этнической принадлежности населения, оставившего памятники берельского типа, поддержал Д.Г. Савинов, который отождествляет теле с динлинами (Савинов Д.Г., 1984, с. 20-30). Позже, при разработке Ю.С. Худяковым вопроса о вооружении населения Горного Алтая, материалы малых курганов могильника Катанда I и яконурского впускника были отнесены к древнетюркской эпохе (Худяков Ю.С., 1986а, с. 137-163). Однако эта датировка не получила дальнейшей аргументации. В 1967 году на могильниках Балыктыюль и Пазырык С.С. Сорокин раскопал по два кургана гунно-сарматского времени. Вскрытые погребения он датировал второй четвертью I тыс. н.э. и посчитал, что о культурной принадлежности памятников "... судить пока трудно, или, скорее, преждевременно" (Сорокин С.С., 1977, с. 65-66). Новый, т.е. второй, этап в изучении памятников гунно-сарматского времени Горного Алтая начался во второй половине 70-х годов. Этот этап характеризуется целенаправленными поисками и широкомасштабными раскопками памятников гунно-сарматской эпохи (исследовались около тридцати памятников, датированных в пределах II в. до н.э. - V в. н.э.) Исследования второго этапа начинаются с раскопок остатков керамического производства в 1978 году В.Д. Кубаревым и А.Д. Журавлевой в долине р. Юстыд. По мнению исследователей, этот памятник принадлежит культуре собственно центральноазиатских гуннов и датируется II в. до н.э. - I в. н.э. Причина появления керамических печей гуннов авторами исследования связывается с проникновением их на территорию Горного Алтая (Кубарев В.Д., Журавлева А.Д., 1986, с. 118; Журавлева А.Д., Кубарев В.Д., 1992, с. 80-81). В 1980 году на могильнике Белый-Бом II Г.Д. Глоба раскопала 4 кургана гунно-сарматского времени. В трех курганах было по несколько погребений, некоторые из них - с сопроводительным захоронением коня на перекрытии каменного ящика. Автор раскопок датировала могильник широко: в пределах II в. до н.э. - III-V вв. н.э. (Глоба Г.Д., 1983, с. 121). В начале 80-х годов на могильниках Кок-Паш и Коо I А.С. Васютин, А.М. Илюшин, В.Н. Елин, Е.А. Миклашевич вскрыли более четырех десятков курганов гунно-сарматской эпохи, главными особенностями которых были надмогильные сооружения прямоугольной формы в плане и отсутствие в могиле сопроводительного захоронения коня. Хотя материалы раскопок не опубликованы, за исключением нескольких погребений (Васютин А.С., Илюшин А.М., Елин В.Н., Миклашевич Е.А., 1985, с. 29-50, Васютин А.С., Елин В.Н., 1986, с. 149-157), тем не менее, сегодня уже имеется обширный перечень работ по интерпретации этих материалов: от классификации и типологии инвентаря и памятников вплоть до этнокультурных и даже социологических реконструкций (Елин В.Н., 1988, с. 157-168; 1990, с. 119-136; 1991, с. 159-161; 1992, с. 76-77; 1994, с. 123-134; Елин В.Н., Васютин А.С., 1992, с. 135-154; Васютин А.С., 1991б, с. 162-164; 1993, с. 210-214; 1997, с. 179-183; 1999, с. 336-340; Васютин А.С., Елин В.Н., 1987, с. 85-90; Васютин С.А., Васютин А.С., 1997, с. 73-77; Илюшин А.М., 1996, с. 40-44; Суразаков А.С., 1992, с. 92-97). При отсутствии публикации основной массы материалов могильников Кок-Паш и Коо I, нам пока трудно судить о достоверности тех или иных построений. Тем более, что сведения в работах разных авторов не всегда совпадают. А.С. Васютин и В.Н. Елин датировали погребения могильников Кок-Паш, Коо I, Балыктыюль и Пазырык III-V вв. и отнесли эти восточно-алтайские погребения к вновь выделенному кок-пашскому типу памятников. По их мнению, в Горном Алтае в этот период сосуществуют две культурно-хронологические группы памятников "... генетически несвязанных с предшествующей эпохой ранних кочевников" - берельская и кок-пашская (Васютин А.С., Елин В.Н., 1984, с. 35-38). Материалы исследований на могильниках Кок-Паш и Коо I были использованы В.Н. Елиным в кандидатской диссертации "Восточный Алтай в предтюркское время". В ней автор рассмотрел особенности погребального обряда населения Восточного Алтая, произвел классификацию погребальных памятников и сопроводительного инвентаря из могил. На основании этих исследований он подтвердил данные ранее А.С. Васютиным и им самим датировку могильников, а также подтвердил выделение кок-пашского типа погребальных памятников. Вопрос о формировании кок-пашского типа памятников В.Н. Елиным был связан с приходом в Горный Алтай населения с культурой, сложившейся в Центральной Азии "... под непосредственным влиянием хуннской культурной традиции" (Елин В.Н., 1987, с. 17-18). В начале 80-х годов на р. Чаган в урочище Кара-Оюк Е.А. Окладникова проводила исследования наскальных рисунков. Она сделала попытку выделения гунно-сарматского пласта гравированных изображений (Окладникова Е.А., 1988, с. 148-150). Однако в дальнейшем исследователи не поддержали ее из-за недостаточности оснований для датировки рисунков в пределах гунно-сарматского времени. В первой половине 80-х годов на могильниках Булан-Кобы IV, Улита и Бошту I Ю.Т. Мамадаков раскопал значительное количество курганов гунно-сарматской эпохи, а на могильнике Катанда III он вскрыл одно впускное погребение этого же периода. Ю.Т. Мамадаков опубликовал результаты исследования нескольких погребений на могильнике Булан-Кобы IV и катандинского впускника. Он датировал булан-кобинские могилы I в. до н.э. - I-II вв. н.э. и отметил, что прослеженные особенности погребального обряда и комплекс предметов сопроводительного инвентаря не позволяют связывать население, оставившее этот памятник, непосредственно с населением предыдущего периода, т.к. "... они появляются сразу, что может иметь место в результате миграции пришлой группы населения, вступившего в контакт с местными племенами". Последнее обстоятельство, по мнению исследователя, объясняет сходство черт погребального обряда могильника Булан-Кобы IV с памятниками пазырыкской культуры и кара-кобинского типа (Мамадаков Ю.Т., 1985, с. 188-189). В другой работе Ю.Т. Мамадаков датировал памятники Булан-Кобы IV, Белый-Бом II и Кок-Паш концом I тыс. до н.э. - первой половиной I тыс. н.э. (Мамадаков Ю.Т., 1987, с. 197). Катандинский впускник датирован им I в. до н.э. - II-III вв. н.э. (Мамадаков Ю.Т., 1995, с. 131). Позже материалы раскопок могильников Булан-Кобы IV, Улита, Бошту I использованы автором раскопок в его кандидатской диссертации "Культура населения Центрального Алтая в первой половине I тыс. н.э.". В диссертации Ю.Т. Мамадаков рассмотрел историю изучения памятников первой половины I тыс. н.э. в Горном Алтае, произвел классификацию сопроводительного инвентаря из могил и установил их хронологию. На основании материалов исследований он выделил булан-кобинскую культуру гуннского типа, определив датировку в пределах I в. до н.э. - IV в. н.э. По мнению исследователя, булан-кобинская культура включает две группы памятников, различающихся хронологически. К первой группе памятников, датированной I в. до н.э. - II-III вв. н.э., отнесены памятники Булан-Кобы IV и Белый-Бом II, а ко второй группе, датированной III-IV вв., - памятники Улита и Бошту I (Мамадаков Ю.Т., 1990, с. 15-18). Ю.Т. Мамадаков считает, что булан-кобинская культура "... сложилась на основе культуры местных племен, пришлых - кулажургинцев и какой-то этнической группы населения, очень близко знакомого с культурой собственно хунну". Что касается ряда могильников, известных в то время (Кок-Паш, Пазырык, Айрыдаш I и т.д.), то он оставил их за пределами булан-кобинской культуры, отметив что булан-кобинцы приняли "... активное участие в формировании населения ...", оставившего эти памятники. Ю.Т. Мамадаков, на основании материалов могильника Булан-Кобы IV, выделил ритуальные оградки булан-кобинского типа, датировав их первой половиной I тыс. н.э. По его мнению, булан-кобинские оградки по конструкции, размерам, материалу и инвентарю отличаются от древнетюркских оградок. Но в то же время исследователь отмечает, что "... ряд черт в устройстве сближает булан-кобинские ограды с древнетюркскими", главным образом, с кудыргинскими, яконурскими и юстыдскими. К схожим чертам отнесены: устройство каменных ящичков внутри сооружений, наличие на дне ящика горизонтально положенных плит, наличие стел и балбалов, ориентация оград по сторонам света и др. (Мамадаков Ю.Т., 1994а, с. 58-63). В ряде работ Ю.Т. Мамадаков рассмотрел проблемы отражения общественных отношений булан-кобинского населения в материалах детских погребений, роль миграций в демографических процессах в Горном Алтае в гунно-сарматское время, а также вопрос о колющем оружии булан-кобинцев (Мамадаков Ю.Т., 1994б, с. 129-132; 1996, с. 75-78; 1997, с. 159-161). В первой половине 80-х годов на многослойном поселении Майма I, исследовавшемся в 60-70-е годы Б.Х. Кадиковым и А.С. Суразаковым, неоднократно проводился С.М. Киреевым сбор подъемного материала. Памятник подвергся значительному разрушению в ходе хозяйственных работ и строительства дороги в с. Карагуж. Некоторые материалы поселения были датированы гунно-сарматским временем (Киреев С.М., 1986, с. 177; 1990, с. 14-16). Исследование минералого-петрографических особенностей керамики поселений Нижней Катуни С.М. Киреевым, А.И. Баженовым, С.А. Музыкой и А.В. Тулиновым дали интересные результаты, которые позволили авторам сделать важные заключения о технологических особенностях керамики поселения Майма I, о ремесленных занятиях и миграциях населения Северного Алтая в гунно-сарматское время, а также дали возможность сделать выводы о генетической связи местных культур (Киреев С.М., Баженов А.И., Музыка С.А., Тулинов А.В., 1988, с. 91-104). В 1991 году М.Т. Абдулганеев произвел раскопки 700 кв.м. площади поселения Майма I. На основании результатов раскопок, он датировал значительную часть материалов поселения началом I тыс. н.э. и отнес его к памятникам новой майминской культуры гунно-сарматского времени, ареал распространения которой ограничивается северными предгорьями Алтая (Абдулганеев М.Т., 1992а, с. 59-63; 1992б, с. 52-53). Затем М.Т. Абдулганеев предложил отнести группу земледельческих поселений Горного Алтая (Шульга П.И., 1992, с. 64-65; 1995, с. 59-75; 1996, с. 106-123) к булан-кобинской культуре (Абдулганеев М.Т., 1992а, с.59-63; 1998, с. 165-171). Ему возражает автор раскопок П.И. Шульга, датирующий эти поселения периодом раннего железного века (Шульга П.И., 1998, с. 146-164). С 1984 года в Денисовой пещере А.П. Деревянко и В.И. Молодиным велись систематические широкомасштабные комплексные исследования. В ходе этих работ изучены слои 4-7, которые относятся к гунно-сарматской эпохе. Основные вещественные материалы этого времени датированы III-VI вв. н.э. (Деревянко А.П., Молодин В.И., 1994, с. 101), а для ямы с остатками зерна в слое 8Д получены радиоуглеродные даты в пределах I в. до н.э. - I в. н.э. (Орлова Л.А., 1994, с. 202-203). В 1984-90 годах на могильнике Айрыдаш I А.С. Суразаков вскрыл около полутора сотен курганов гунно-сарматской эпохи. Материалы раскопок не опубликованы. Имеется лишь небольшое сообщение о раскопках (Суразаков А.С., 1990, с. 197-200). Могильник Айрыдаш I предварительно датирован автором раскопок "... в пределах первой половины I тыс. н.э., скорее всего, ближе к его середине". Общий массив погребений гунно-сарматской эпохи А.С. Суразаков отнес к берельскому, балыктыюльскому, кок-пашскому и кудыргинскому типам. Кудыргинский тип памятников, в свою очередь, разделил на две группы: на раннюю - булан-кобинскую и позднюю - айрыдашскую. Отличия памятников между собой исследователь объяснил эволюцией культуры и этническими различиями "... оставивших их родоплеменных коллективов". Затем А.С. Суразаков предложил выделить кудыргинскую культуру конца I тыс. до н.э. - VII в. н.э., включив в нее памятники Булан-Кобы IV, Белый-Бом II, Пазырык, Бошту, Сальдяр II, Айрыдаш I, Кудыргэ. При этом он допускает, что все остальные исследованные памятники гунно-сарматской эпохи тоже можно объединить "... под общим названием ведущего типа сооружений и обозначить его как кудыргинская культура с подразделением ее на те же хронологические этапы, что были предложены выше для собственно кудыргинского типа захоронений" (Суразаков А.С., 1992, с. 92-97). Против выделения кудыргинской культуры, с предложенными хронологическими рамками и перечнем памятников, выступил А.С. Васютин. Он считает также, что с методической и методологической точки зрения выделение культуры сделано некорректно и "... признание кудыргинской археологической культуры в качестве нового научного факта может означать не только значительное упрощение всей этнокультурной ситуации кануна древнетюркской эпохи на Саяно-Алтае, ее нивелировку, но и приводит к дезориентации всей научной общественности" (Васютин А.С., 1993, с. 210-214). В 1985 году на могильнике Усть-Пустынка Ю.П. Алехин и Ю.И. Гельмель обследовали памятник, разрушенный в ходе хозяйственных работ и грабительских раскопок. По словам местных жителей, курганы имели каменно-земляные насыпи, под которыми находились могильные ямы с внутримогильными сооружениями в виде каменного ящика. Погребенные лежали вытянуто на спине головой на ССЗ(?) или ССВ(?). В могилах имелось сопроводительное захоронение коня. Большая часть предметов из погребений были расхищены местными жителями. Исследователям удалось собрать у них только железные удила, костяные наконечники стрел, фрагмент накладки лука и уздечный блок. По элементам погребального обряда и инвентарю погребение датировано в пределах последних веков до н.э. - первых веков н.э. и отнесено к памятникам, близким к булан-кобинскому типу (Алехин Ю.П., Гельмель Ю.И., 1991, с. 94-95). В 80-90-е годы на городище Черемшанка, открытом Б.Х. Кадиковым, проводились обследования С.М. Киреевым, Т.Н. Троицкой, В.И. Соёновым. Памятник практически полностью разрушен гравийным карьером. В ходе обследований собран подъемный материал. Кроме того, С.М. Киреевым изучены две хозяйственные ямы. Первоначально памятник датирован VII-VI вв. до н.э. (Киреев С.М., 1991, с. 84-89), но позже на основании анализа керамики он передатирован рубежом эр - первой половиной I тыс. н.э. (Киреев С.М., 1995, с. 137). В конце 80-х - начале 90-х годов в Горном Алтае проводились широкомасштабные археологические исследования в связи с подготовкой строительства Катунской ГЭС. В ходе этих работ были раскопаны погребения гунно-сарматского времени на ряде могильников Средней Катуни. В 1988 году на могильнике Усть-Эдиган и Ороктой Ю.С. Худяковым, С.Г. Скобелевым и М.В. Мороз были раскопаны несколько курганов гунно-сарматской эпохи (Худяков Ю.С., Скобелев С.Г., Мороз М.В., 1990, с. 95-150). Позже в полевые сезоны 1989-95 гг. исследования на могильнике Усть-Эдиган были продолжены Ю.С. Худяковым. Всего на могильнике было раскопано более 70 погребений этого периода. Ю.С.Худяков опубликовал ряд сообщений о ходе полевых работ на могильнике Усть-Эдиган (Худяков Ю.С., 1991а, с. 153-155; 1992а, с. 82-85; 1992б, c. 73-74; 1992в, с. 118-135; 1993а, с. 214-217; 1993в, с. 56-62; 1994a, c. 59-62; 1995a, c. 135-136; 1995б, с. 115-117; 1997б, с. 145-155), а также статьи о результатах исследований керамической посуды, бронзовых зеркал, предметов вооружения (Худяков Ю.С., 1997б, с. 145-155; 1998а, с. 206-211; 1998в, с. 135-143). Две работы по коллекциям оружия и керамической посуды из могильника Усть-Эдиган были опубликованы им в соавторстве с М.В. Мороз (Худяков Ю.С., Мороз М.В., 1990, с. 177-185; 1992, с. 131-134). Кроме того, Ю.С. Худяковым были в отдельных работах рассмотрены вопросы хронологии и палеодемографии могильника Усть-Эдиган (Худяков Ю.С., 1991б, с. 158-160; 1994б, с. 134-136). Первоначально усть-эдиганские погребения Ю.С. Худяковым и М.В. Мороз были датированы I в. до н.э. - II в. н.э. и отнесены к булан-кобинскому типу погребений (Худяков Ю.С., Мороз М.В., 1990, с. 182-183). Затем Ю.С. Худяков уточнил датировку могильника Усть-Эдиган, считая, что он "... мог быть сооружен в первые века н.э. после завершения существования пазырыкской культуры, но в период, когда продолжала существовать хуннская культура (Худяков Ю.С., 1991б, с. 160). Позже дата существования булан-кобинских памятников установлена Ю.С. Худяковым в пределах I-II в. н.э. (Худяков Ю.С., 1993б, с. 64). В вопросе об этнической принадлежности носителей булан-кобинской культуры Ю.С. Худяков придерживается точки зрения, что они принадлежат группе "... родственных племен, потомков "алтайских скифов" ...", находившихся в политической зависимости от державы северных гуннов. С 1986 по 1998 год Ю.С. Худяковым опубликовано две работы по систематизации вооружения, где рассматривается вооружение, структура военной организации и военное дело населения Горного Алтая в гунно-сарматскую эпоху (Худяков Ю.С., 1986а, с. 125-135; 1986б, с. 81-99) и две работы обобщающего плана, в которых содержится характеристика археологических культур II в. до н.э. - V в. н.э., дискуссионные вопросы изучения археологических памятников этого периода, а также проблемы генезиса культуры гуннского времени в Горном Алтае (Худяков Ю.С., 1993б, с. 63-75; 1998б, с. 97-112). С.Г. Скобелев, обратившись к вопросу о датировке могильника Усть-Эдиган и определению этнической принадлежности населения, оставившего этот памятник, считает, что он принадлежит "... потомкам пазырыкцев, испытавшим на себе заметные гуннские влияния" и датируется II в. до н.э. - II в. н.э. (Скобелев С.Г., 1992, с. 76). В 1988 году на могильнике Бике I В.Д. Кубарев, С.М. Киреев, Д.В. Черемисин раскопали детское кладбище. По их мнению, погребения этого могильника вместе с айрыдашскими погребениями принадлежат к одной местной культуре гуннского облика III-V вв. н.э., близкой по обряду погребения и составу сопроводительного инвентаря к памятникам переходного этапа верхнеобской культуры (Кубарев В.Д., Киреев С.М., Черемисин Д.В., 1990, с. 91). В 1989-90 годах на могильнике Дялян Ю.В. Тетерин вскрыл 8 погребений гунно-сарматской эпохи (Тетерин Ю.В., 1991, с. 155-157). Материалы раскопок не опубликованы, но частично использовались автором раскопок в исследованиях, посвященных демографической ситуации в Горном Алтае в конце I тыс. до н.э., а также поясным наборам и гривнам гунно-сарматского времени (Тетерин Ю.В., 1994, с. 126-129; 1995, с. 131-135; 2001, с. 107-115). Ю.В. Тетерин подразделяет все погребения гунно-сарматского времени на памятники берельского и кок-пашского типов по наличию или отсутствию сопроводительного захоронения коня и датирует могильники Булан-Кобы IV, Белый-Бом II, Дялян, Кок-Паш II-V вв. н.э. По его мнению, могильник Усть-Эдиган является наиболее ранним комплексом гунно-сарматской эпохи Горного Алтая и относится ко II в. до н.э. - I в. н.э. (Тетерин Ю.В., 1991, с. 157). В 1989 году на могильнике Тыткескень VI барнаульские исследователи раскопали 7 курганов гунно-сарматской эпохи. В предварительном сообщении Ю.Ф. Кирюшин, М.Т. Абдулганеев и С.В. Неверов датировали их концом I тыс. до н.э. - первыми веками I тыс. н.э. (Кирюшин Ю.Ф., Абдулганеев М.Т., Неверов С.В., 1992, с. 28). Затем, после детального анализа комплекса вещей, Ю.Ф. Кирюшин, А.А. Тишкин, Ю.Т. Мамадаков уточнили дату в пределах II-IV вв. н.э. (Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А., Мамадаков Ю.Т., 1992, с. 129). В эти же годы проводились интенсивные исследования памятников гунно-сарматской эпохи и на других участках Горного Алтая, кроме территории затопления планируемой Катунской ГЭС. В конце 80-х годов на многослойном культовом комплексе Кучерла I проводили исследования А.П. Деревянко и В.И. Молодин. Культурные слои памятника формировались в разные периоды, начиная с афанасьевского времени до этнографической современности. Верхняя часть слоя 3 отнесена авторами раскопок к гунно-сарматской эпохе (Деревянко А.П., Молодин В.И., 1991, с. 3-7). В 1990 году на могильнике Сальдяр II В.А. Могильников и А.С. Суразаков раскопали 5 курганов гунно-сарматской эпохи. Раскопанные объекты отнесены исследователями к булан-кобинскому типу памятников и датированы первой третью I тыс. н.э. (Могильников В.А., Суразаков А.С., 1997, с. 144). В 1993 году культовый комплекс Бертек 3-4 полностью раскопан В.И. Молодиным. Комплекс представлял собой каменное сооружение из трех конструкций, примыкающих друг к другу. Под каменными конструкциями имелась сложная система ямок и прокалов (Молодин В.И., 1994, с. 94-104). По аналогиям инвентаря и сооружений памятник датирован III - серединой VI в. н.э. (Савинов Д.Г., 1994, с. 146). В 1995 году на могильнике Кызыл А.С. Суразаков раскопал 2 впускных погребения гунно-сарматского времени в могильной яме одного из курганов пазырыкской эпохи (Massart C., Schuermans C., Bourgeois J., Gerards A.-F., Mathieu S., Tassignon I., Surazakov A., Borlee-Lombal M., de Thibault de Boessinghe D., Van Strydonck M., Geyh M.A., 1995, р. 124-127). В середине 90-х годов в пещере на р. Камтыттукем В.А. Кочеев осмотрел остатки погребения гунно-сарматской эпохи, обнаруженного школьниками из с. Кокоря. По инвентарю, хранящемуся в школьном музее с. Кокоря, погребение с искусственно мумифицированным телом было датировано III-V вв. н.э. (Худяков Ю.С., Эбель А.В., Кочеев В.А., 1998а, с. 21-22; 1998б, с. 284). По мнению исследователей, решение вопроса о культурной принадлежности погребения на данный момент затруднено. Еще в первой половине 90-х годов А.И. Семеновым были проведены ксилотомические анализы камтыттукемских материалов, хранящихся в Кокоринском школьном музее (Семенов А.И., 1995, с. 147-149). Полученная серия диагнозов дает исследователям дополнительную возможность историко-культурной и биологической характеристики региона. В первой половине-середине 90-х годов на могильниках Кальджин VI и Ак-Кол I В.И. Молодин раскопал около десятка погребений с надмогильными сооружениями в виде прямоугольника в плане (Молодин В.И., 1997б, с. 43). Погребения датированы III в. до н.э. и отнесены к памятникам непосредственно самих гуннов (Молодин В.И., 1997а, с. 232). В 1996 году В.Д. Кубарев и Э. Якобсон в Париже опубликовали петроглифы местонахождения Калбак-Таш (Ялбак-Таш), скопированные В.Д. Кубаревым в течение 80-90 годов (Kubarev V.D., Jacobson E., 1996). Петроглифы Калбак-Таша изучались и публиковались и до этого (Хороших П.П., 1949, с. 132-133; Наделяев В.М., 1981, с. 65-81; Окладникова Е.А., 1981, с. 61-64; 1987, с. 98-110; Кубарев В.Д., 1986, с. 50-52; 1987б, с. 150-169; 1990, с. 154-157; Кубарев В.Д., Маточкин Е.П., 1992, с. 4-7), но наиболее полной публикацией является парижское издание. Ряд рисунков в альбоме этого издания выполнены в характерном для гунно-сарматского времени таштыкском стиле. В 1991-1999 гг. на могильниках Верх-Уймон, Чендек, Курайка и Сары-Бел нами производились раскопки курганов гунно-сарматской эпохи. Материалы раскопок на могильниках Верх-Уймон и Чендек были опубликованы нами в работе "Курганы гунно-сарматской эпохи на Верхней Катуни" (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992а, с. 9-27). Кроме этого, в работе были рассмотрены особенности погребальных памятников Верхней Катуни, произведена классификация и хронология инвентаря. На основании элементов погребального обряда и датировки инвентаря, нами была также предпринята попытка хронологии и периодизации могильников Верхней Катуни. На могильнике Верх-Уймон нами раскопано 30 курганов. Первоначально мы датировали раскопанные могилы широко: в пределах I-V вв. (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992а, с. 57). Позже, с накоплением новых данных, датировка подверглась корректировке: была предложена датировка ближе к середине I тыс. н.э., а время функционирования могильника Верх-Уймон в качестве кладбища было определено как предкудыргинское (Соёнов В.И., 2000б, с. 202). На могильнике Чендек нами раскопан 31 курган в двух разновременных группах, различающихся по составу насыпей, внутримогильным сооружениям, ориентировке погребенных и предметам инвентаря. Была полностью раскопана компактная группа курганов, расположенная в центре могильника, а на восточной и западной частях могильника исследованы, соответственно, 6 и 1 курган. Центральная группа курганов булан-кобинского типа нами датирована II-I вв. до н.э., а восточная - III-V вв. н.э. (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992а, с. 58). По поводу этнической принадлежности населения, оставившего памятники Верх-Уймон и Чендек, нами высказано предположение, что они принадлежат разным этническим группам, сложившимся на основе местного пазырыкского и кара-кобинского населения с включением каких-то пришлых групп, знакомых с гуннской культурой (там же, с. 62). На могильнике Курайка нами вскрыто 19 курганов. Все раскопанные объекты имели насыпи прямоугольной формы в плане. По элементам погребального обряда и инвентарю могильник был датирован III-V вв. н.э. (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1998, с. 135). На могильнике Сары-Бел нами раскопано 5 курганов. По признакам погребального обряда и архаичному облику инвентаря раскопанные могилы были датированы II в. до н.э. - I в. н.э. и предположительно отнесены к памятникам населения, проникшему в Горный Алтай с юго-востока (Соёнов В.И., 1999, с. 136). О ходе исследований на памятниках гунно-сарматского времени нами были опубликованы несколько работ информационного характера (Соёнов В.И., 1995б, с. 145-147; 1996б, с. 11-12; 2000б, с. 201-202; Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992б, с. 92-94; 1996а, с. 38-40; 1996б, с. 157-158). В ряде работ нами рассматривались особенности элементов погребального обряда могильников Верхней Катуни (Соёнов В.И., Эбель А.В., Якушкина М.Г., 1993, с. 32-33) и могильника Курайка (Соёнов В.И., Ведерникова Т.М., 1996, с. 104-105), а также был предложен опыт классификации надмогильных сооружений (Соёнов В.И., 1998д, с. 25-31). В этих работах были даны характеристики погребальных сооружений и положений костяков, отмечались общие и отличительные черты объектов указанных памятников с объектами других могильников гунно-сарматской эпохи Горного Алтая. Нами были опубликованы также работы по результатам исследования предметов вооружения, снаряжения коня, украшений и быта гунно-сарматской эпохи (Соёнов В.И., 1995а, с. 97-100; 1997г, с. 181-185; 1998а, с. 93-98; 1998б, с. 80-81; 1998в, с. 559-663; 1998г, с. 165-167; 1999г, с. 209-210; Соёнов В.И., Эбель А.В., Баранова Л.Н., 1992, с. 88-89; Соёнов В.И., Винокурова Г.А., 2000, с. 151-155). Общие результаты исследований памятников гунно-сарматского времени нашли отражение в соответствующем разделе нашей работы по истории Алтая с древнейших времен до XII века (Соёнов В.И., 1999в, с. 44-51). В 1997 году нами защищена кандидатская диссертация "Погребальный обряд населения Горного Алтая в гунно-сарматскую эпоху". В ней мы рассматривали особенности элементов погребального обряда населения Горного Алтая по материалам более 300 курганов, раскопанных на 19 могильниках, произвели классификацию погребальных сооружений, корреляцию их признаков, группировку и, на их основе, типологию памятников. Результаты исследований с применением методов статистики подтвердили обоснованность выделения булан-кобинского и кок-пашского типов погребальных памятников, а также дали относительную датировку могильников. По вопросам происхождения кок-пашского и булан-кобинского типов, этнической принадлежности населения, оставившего памятники гунно-сарматской эпохи Горного Алтая, и его исторической судьбе нами в диссертации были изложены следующие выводы:
В 1998 году А.В. Эбелем по предметам вооружения из могильников гунно-сарматского времени была защищена кандидатская диссертация "Вооружение и военное дело населения Горного Алтая в гунно-сарматскую эпоху". В ней содержится попытка систематизации оружия дальнего и ближнего боя, а также защитного вооружения (Эбель А.В., 1998, с. 10-18). В 2000 году В.В. Горбуновым защищена кандидатская диссертация "Оборонительное вооружение населения Лесостепного и Горного Алтая в III-XIV вв. н.э." В диссертации, наряду с другими комплексами, рассмотрены доспехи воина и верхового коня позднего этапа булан-кобинской культуры, датированной III - первой половиной V в. н.э. (Горбунов В.В., 2000, с. 21). Автор отметил, что появление железных доспехов у населения Горного Алтая в гунно-сарматское время связано с воздействием сяньбийской военной традиции и состав защитных наборов соответствует нескольким родам войск: легкой и тяжелой пехоте, средней и тяжелой коннице. Вопросу об антропологическом составе населения Горного Алтая в гунно-сарматскую эпоху посвящены работы А.Р. Кима, Т.А. Чикишевой и Д.В. Позднякова. Антропологи выявили наличие автохтонного для Горного Алтая брахикраннного антропологического пласта в популяции гунно-сарматского времени, отметив заметное увеличение доли монголоидного компонента только для юго-восточной части Горного Алтая (Ким А.Р., 1988, с. 581-582; Чикишева Т.А., Поздняков Д.В., 1997, с. 154-159; 2000, с. 116-131). Подводя итог вышеизложенному, можно отметить, что первоначальное обнаружение и изучение памятников гунно-сарматской эпохи происходило случайно, нецеленаправленно. Из-за малого количества исследованных объектов этого времени, они даже не выделялись исследователями. Впервые выделила и обосновала хронологию и типологическую принадлежность могил гунно-сарматского времени А.А. Гаврилова в 1965 году, т.е. спустя столетие после первых раскопок курганов этого периода. Второй этап изучения памятников гунно-сарматской эпохи начался во второй половине 70-х гг. ХХ в. и характеризуется активными и целенаправленными исследованиями сразу на трех десятках памятников. На этом этапе происходит массовая публикация материалов раскопок и исследований по отдельным проблемам, создаются обобщающие работы и выдвигаются различные культурно-хронологические концепции. Были выделены и обоснованы булан-кобинский и кок-пашский типы памятников. Однако во второй половине 90-х гг. в Горном Алтае практически прекратились полевые исследования памятников гунно-сарматского времени (за все время проведены раскопки лишь 5 курганов на могильнике Верх-Уймон в 1999 году). Но в то же время продолжилось введение в научный оборот материалов полевых исследований 80-90-х годов. Таким образом, изучение памятников гунно-сарматского времени сегодня прошло этап первоначального накопления массового материала и переходит на новый этап. Этот этап требует обобщения материалов с применением различных методов в рамках всего Горного Алтая, а не только отдельных физико-географических районов и их осмысления на качественно новом уровне с учетом широкого историко-культурного фона. Литература
|