О древнем серебре Сибири в отличие от других металлов - меди (Сергеева Н.Ф., 1981) бронзе (Черных Е.Н., 1970; Сунчугашев Я.И., 1969; Конькова Л.В., 1989), железе (Сунчугашев Я.И., 1979; Зиняков Н.М., 1988) практически не существует самостоятельных исследований. Причиной тому целый ряд факторов. Один из них, крайняя редкость находок древних предметов изготовленных преимущественно из серебра. Кроме того, этот металл очень часто входит в состав различных естественных сплавов, в том числе и золота (электрум), что затрудняет четкое предварительное определение материала из которого изготовлены древние вещи. Такое металлическое соединение с коррозионной точки зрения является достаточно нестойким (Есаян А.Е., 1990, с.169), поэтому изделия часто доходят до нас в сильно разрушенном состоянии. У самого серебра из археологических комплексов так же часто наблюдается хрупкость, что объясняется экстракционной коррозией примесей и изменением со временем микрокристаллической структуры металла (Есаян А.Е., 1990, с.171). С другой стороны, серебро очень часто даже в письменных источниках прошлого либо вообще не упоминается, или о нем имеются слишком скудные свидетельства в сравнении со сведениями о других металлах (Сердобольский А.В., 1990, с.33). А между тем, роль серебра в истории цивилизации огромна. Выделение этого металла из его природных сплавов положило начало новой исторической эпохе, что ознаменовалось открытием в ХХI в.до н.э. (во время ХI древнеегипетской династии) способа отделения золота от серебра. Таким образом, по словам Дж. Бернала был сделан решающий шаг в развитии не только металлургии, но и химии. Выделение серебра из его естественных соединений с золотом, а так же получение бронзы путем сплавления меди с оловом, явилось началом металлургии сплавов. Это, в свою очередь положило начало бронзовому веку (Марфунин А.С, 1987, с.12; Сердобольский А.В., 1990, с.ЗЗ).

Технологически, такой процесс стал возможен во многом потому, что плавка и обработка металлов развивалась в прямой связи с достижениями в обработке других материалов. Таких например, как керамика, достижение при изготовлении которой границ высокотемпературного режима обжига не ниже 850°С, что означало непосредственный подход к возможности плавки серебра из золотых соединений при температуре 961°С (Локерман А.А., 1978, с.34). Связь с подобными обстоятельствами очевидна еще и потому, что часто вместилищем для плавки металла являлся керамический сосуд. В нем, например, производился процесс купелирования сплавов, заключающийся в отделении серебра от переплавленной свинцовой руды (Косолапов А., 1987, с.132). Влияние керамического производства древности и его металлообработки конечно было обоюдным явлением. Это, в свою очередь при естественных и культурно-исторических особенностях различных регионов и создавало своеобразие процессов развития таких технологий по сравнению с другими территориями. В качестве одного из <крайних> примеров можно привести территорию древнего Приморья и Приамурья, где обработка металлов по археологическим данным началась несколько позже, чем в других регионах Сибири. В этой связи, довольно неплохим отражением подобной особенности являются этапы освоения температурных режимов обжига керамики, которые только в первой половине I тыс.до н.э. достигают уровня освоения температур до 950-900°С (Жучиховская И.С., 1991, с.74, 75).

Однако, с точки зрения распространения исходного сырья, следует подчеркнуть, что чисто серебряных месторождений в мире мало, Поэтому, даже сейчас около 70-75% серебра извлекают попутно из цветных металлов, а так же много получают его из золотых руд (Сердобольский А.В., 1990, с.40). Говоря об этом, прежде всего следует учесть деление территории древней Сибири на несколько горно-металлургических областей богатых металлическим сырьем и прилегающих к ним регионов. Так, по мнению Е.Н.Черных и Н.Ф.Сергеевой на сибирских территориях, в их южной части с запада на восток расположены три крупные горно-металлургические области древности, включающие в себя несколько горно-металлургических центров. К ним относятся: Урал, Саяно-Алтай и Восточная Сибирь. Причем, если в восточной части, сибирских территорий эти горно-металлургические области расположены достаточно компактно и не слишком удалены друг от друга (Саяно-Алтай, Восточная Сибирь), то для Западной Сибири существует более значительный территориальный разрыв между Уралом и частью Саяно-Алтайской горно-металлургической областью. Географически эту прерывность расположения горно-металлургических областей на южных сопредельных территориях Западной Сибири дополняют Казахстанская и Среднеазиатская горно-металлургические области древности. В целом, все эти особенности взаиморасположения горно-металлургических областей прошлого в не сомнения имеют достаточно веское историко-культурное значение.

Наиболее древние находки первых чистых серебряных изделий следует ожидать в Саяно-Алтайской горно-металлургической области, а точнее в трех из ее горно-металлургических центрах: Рудном Алтае. Минусинской котловине и Туве. Причиной тому, наиболее богатые залежи серебра, в том числе и самородного. Одним из таких центров, является Рудный Алтай. Богатство этого горно-металлургического центра, позволяет даже М.Ф.Розену настаивать на том, что вряд ли в древности серебро выплавляли из руды. По его мнению, скорее всего сырьем было самородное серебро (Розен М.Ф., 1983. с.28). Одним из оснований для этого является свидетельство Г.Е.Щуровского. посетившего в 1845 году Змеиногорский рудник, который разрабатывался некогда древней чудью. Автор этого сообщения подчеркивал, что для выборки самородков, которых было очень много, даже специально назначались его сборщики (Щуровский Г., 1846. с.426). Другим косвенным свидетельством богатства этого месторождения является рака Александра Невского, изготовленная в честь 500-летия со дня его рождения, созданная из первых 90 пудов алтайского серебра. В соседнем Хакасско-Минусинском горно-металлургическом центре для более древних эпох неизвестно пока фактов находок самородного серебра, Хотя, в настоящее время именно на этой территории, в карьере Сорского молибденового комбината обнаружены крупные самородки серебра (два) общей массой до 32 кг (Сердобольский А.В., 1990, с.40).

Обилие металлического сырья на этих территориях явилось благоприятной почвой для возникновения первых палеометаллических культур Сибири, такой как афанасьевская. Территория распространения ее практически совпадает с Саяно-Алтайской горно-металлургической областью, где в конце III - начале II тыс.до н.э. начинается первая для Сибири металлообработка. В сопроводительных материалах погребений афанасьевской культуры появляются первые пластинчатые и кольчатые украшения из цветных и драгоценных металлов, разносторонние качества которых были уже оценены по достоинству в то время. Так, например, в III тыс.до н.э. были известны антисептические свойства серебра. Древние вавилоняне, индусы, египтяне, судя по письменным источникам, практиковали прикладывание серебряных пластинок к ранам, после чего заживление ускорялось. Это, таким образом, на несколько тысячелетий предвосхищало одно из открытий новейшего времени, когда в конце XIX столетия швейцарским ученым А.Негели были описаны антисептические свойства серебра (Сердобольский А.В., 1990, с.36, 37). В этой связи хотелось бы обратить внимание на присутствие до недавнего времени в традиционной медицине и обрядовых действиях у сибирских аборигенов, как и у других народов обычая использовать металлические предметы, и прикладываться к ним.

Однако, чисто серебряных изделий среди предметов афанасьевской культуры пока неизвестно, но учитывая тесную связь этого металла с золотом (как на уровне месторождений, так и сплавов) следует привести факты наличия золотых предметов в афанасьевских погребениях. На настоящий момент таких случаев известно пока всего два и они, конечно, требуют более детального рассмотрения. Так при исследовании афанасьевских захоронений в урочище Рускин лог, расположенном в 3 км к западу от села Каракол (Усть-Канского р-на, Горно-Алтайской Автономной республики), в погребении 2 было обнаружено золотое спиралевидное колечко в два оборота. Датировка этого комплекса относится к II тысячелетию до н.э. (Погожева А.П., 1984, с.225-226). Позднее, в этом же районе, недалеко от Каминной пещеры Ю.В.Гричаном было обнаружено еще одно афанасьевское погребение с золотым кольцом, датирующееся этим же временем. Говоря об этих случаях, следует подчеркнуть, что вряд ли такая компактность находок является случайной. Дело даже не в том, что предметы обнаружены в компактно расположенных погребальных комплексов одного из микрорайонов (тупиковой горной долины бассейна реки Каракол). Существенным здесь является то обстоятельство, что, подобные находки обнаружены именно на западном Алтае относительно недалеко расположенного от такого горно-металлургического центра, как Рудный Алтай. По мнению М.Ф.Розена, есть все основания предполагать, что большинство изделий на Алтае происходит именно из этого района (Розен М.Ф., 1983, с.30).

Другим, не менее любопытным фактом является, то, что устье реки Каракол, в бассейне которой и расположены памятники, до сих пор считается перспективным районом для золотодобычи. Она интенсивно велась здесь промышленным способом в середине нашего столетия на соседней реке Ануй, куда впадает в свою очередь р.Каракол.

Не менее показательна и датировка афанасьевских комплексов с золотыми вещами долины реки Каракол. Поскольку, именно к II тыс.до н.э. золотодобыча в азиатском регионе начинает достигать заметных результатов, что позволяет начать чеканку золотых монет в древнем Китае.

В последующую эпоху развитой бронзы (вторая половина II тыс.до н.э.) находки чисто серебряных изделий встречаются уже за, пределами непосредственных территорий горно-металлургических областей. Речь идет о фактах обнаружения серебряных несомкнутых серег в сопроводительных материалах погребений кротовской культуры в лесостепных районах Новосибирского Приобья и центральной Барабы. Подобных случаев известно два. Один из них зафиксирован в погребении 8, кургана 26. Сопки-2 (Венгеровский район Новосибирской области) (Молодин В.И., Чикишева Т.А., 1985, с.68, рис.34 - 20), а другой в кургане 2 могильника Ордынское-1 недалеко от Новосибирска (Троицкая Т.Н., 1973, с.91, рис.3 - ж). Собственно рудных источников на этой территории практически нет, поэтому очевидно, что мы имеем дело с импортом металла, в том числе и серебра. Подобные связи лесостепной и лесной зоны Западной Сибири с южными (Саяно-Алтай, Казахстан, Средняя Азия) и западными (Урал) горно-металлургическими областями станут в дальнейшем постоянными и во многом определяющими для многих культурно-исторических процессов этих регионов. Потому что именно с этого времени, алтайский металл начал поступать даже в достаточно удаленные таежные территории Западной Сибири, такие как Васюганье (Кирюшин Ю.Ф., Малолетко А.М., 1979, с.181).

Для Восточносибирской горно-металлургической области в эпоху развитой и поздней бронзы в основном характерно присутствие серебра в его сплавах. Однако соотношение его для двух горно-металлургических центров этой области довольно существенно различается. Например, для расположенного в западной части области горно-металлургического центра Прибайкалья была типична медная руда для выплавки предметов с микропримесями серебра до 0,05%. Это, в свою очередь позволяет наряду с другими элементами сплавов соотносить сырье для бронзолитейного производства Прибайкалья с Присаяньем (Сергеева Н.Ф., 1974, с.145), что собственно говоря с географической точки зрения вполне объяснимо. В то же время, несмотря на то, что в иерархической дендрограмме прибайкальского металла эпохи бронзы серебро среди семи других примесей занимает третье место, в Забайкальском горно-металлургическом центре доля серебра была еще выше. Она составляет 0,001 - до 10%, что достаточно характерно именно для этого района. Коэффициент корреляции отдельных пар элементов составляющих сплавы, в том числе серебра и свинца, явно свидетельствуют о возможности привнесения этих примесей с рудой (Сергеева Н.Ф., 1982, с.22, 23, 24, 28). Таким образом, различие горно-металлургических центров Восточной Сибири хорошо прослеживается практически на первом ее исходном уровне - на качестве сырья.

В эпоху раннего железа (I тыс.до н.э.) микропримеси серебра продолжают широко встречаться в предметах, из цветных металлов. Это характерно как для изделий тагарского металла, пазырыкской культуры, находящихся в пределах Саяно-Алтайского нагорья (одной из горно-металлургических областей) (Руденко С.И., 1953, с.250; Сергеева Н.Ф., 1981, с.41), так и для других сопредельных территорий не располагающих рудными запасами. Например, в предметах большереченской культуры Новосибирского Приобья (Троицкая Т.Н., Галибин В.А., 1983, с.41-46, табл.2, гр.10). Однако примеси серебра были достаточно не стабильны, что свидетельствовало о том, что руда для выплавки металлов поступала из разных месторождений (Руденко С.И., 1953, с.250). Для различных территорий в зависимости от их сырьевых возможностей подобные заключения имеют совершенно различную значимость. Если, для богатого рудой Алтая это действительно означало выбор только между различными месторождениями в рамках одного центра или горно-металлургической области (Саяно-Алтайской), то для других территорий Западной Сибири более удаленных от рудных запасов это свидетельствовало о продолжении поступления сырья из различных горно-металлургических областей в условиях повышения мобильности культур скифо-сибирского круга (Массон В.М., 1979, с.2-4). Начиная с V-IV вв.до н.э. на территорию Сибири в рамках этой тенденции прослеживается поступление серебра из среднеазиатского горно-металлургической области, где до сих пор известны месторождения со следами древних выработок в юго-западном окончании Кураминского хребта (Карамазарский р-н) (Сердобольский А.В., 1990, с.33). Осуществление процесса поставок серебра в лесостепные сибирские территории шло за счет окрепшего торгового обмена между различными регионами, а так же в составе военной добычи. Наиболее яркими образцами подобного серебряного импорта из средней Азии в Сибирь этого времени, являются неоднократные находки больших декорированных фалларов. Два из них были обнаружены при исследовании богатейшего погребения саргатской культуры у села Сидоровка под Омском (Древние сокровища Сибири..., 1988, с.35). Показательно, что другая серебряная поясная пряжка из этого комплекса демонстрирует иную историко-культурную принадлежность, тяготея по стилю своих изображений к переднеазиатскому региону. Интенсивность процесса проникновения восточного серебра на территорию Западной Сибири на рубеже тысячелетий затрагивает и более удаленные от транзитных торговых путей и зон контактов лесные районы. Так, например, появляется один из бактрийских серебряных медальонов I в.до н.э. в Истяцком культовом месте. Позднее, процесс поступления восточного серебра в лесную зону Западной Сибири приобретет еще более масштабный характер.

Однако, возвращаясь к присутствию различных примесей серебра в сплавах эпохи раннего железа, следует упомянуть еще об одной интерпретации этого явления. Оно сводится к тому, что наличие примесей различного характера, кроме интенсивного внешнего рудопоступления или импорта вещей означает еще и определенный уровень развития производства. По мнению Н.Ф.Сергеевой, в скифо-тагарское время введение серебра наряду с другими элементами в сплавы было не только новой чертой, но и признаком усложнения технологии металлургического производства (Сергеева Н.Ф., 1981, с.63).

В целом, добыча и обработка серебра наряду с другими металлами (золотом, медью, железом) к концу I тыс.до н.э. в Сибири достигает своего расцвета, который затем сменяется вскоре стремительным упадком для целого ряда горно-металлургических областей всего региона и сопредельных территорий. По исследованиям С.С.Черникова в Рудном Алтае, Б.М.Чудинова и Ю.Н.Рожкова в Казахстане можно сделать вывод, что целый ряд месторождений и рудных разработок был просто заброшен в это время. Характеризуется это, с одной стороны тем, что подготовленные к выемке богатые участки месторождений не стали в силу каких-то причин разрабатываться далее (Чудинов Б.М., Рожков Ю.Н, 1937), с другой стороны, некоторые места разработок перекрываются надмогильными сооружениями, относящимися к III-I вв.до н.э. (Черников С.С., 1949, с.112; Локерман А.А., 1978, с.105; Розен М.Ф., 1983, с.27). Такая дата, подводит границу под целым культурно-историческим периодом, который завершается крушением огромного скифо-сибирского мира и смене его гунно-сарматской эпохой. Предварительными внешне историческими толчками этого процесса, очевидно, являлись такие грандиозные события мировой истории как греко-македонское вторжение на Восток, крушение Ахеменидской державы и завоевание в конце IV в.до н.э. Средней Азии. Все это усилило миграционные процессы среднеазиатского населения на север и северо-восток, т.е. на территории Западной Сибири и Алтая (Мартынов А.И., 1979, с.12). В тот же самый период в Центральной Азии к началу III в.до н.э. усилившиеся хуннские племена начинают проводить завоевательные походы в западном направлении. В 202 г. они покоряют население в районе Саян, а еще ранее в 208 г. до н.э. вступают в противоборство с юэджами, проживающими на Алтае. Начавшаяся в 179 г.до н.э. война хуннов с юэджами приводит в конце концов к вытеснению их с Алтая в западном направлении (Гумилев Л.И., 1960; Троицкая Т.Н., 1979, с.46). Такие события на юго-западе и юго-востоке конечно не могли пройти бесследно для культурно-экономического потенциала сибирского региона в целом. В дальнейшем, по предположению С.И.Руденко в результате эпидемий или других катастрофических действий вроде падежа скота от бескормицы, сопровождающегося гибелью населения от голода, вместе с богатой культурой Алтая погибли и его древние рудоразработки. Одним из примеров, подобных событий являются факты существенной дестабилизации положения на Алтае в середине XVIII в. при падении Джунгарского ханства. По русским письменным свидетельствам этого времени становится очевидным, что в результате продолжительной борьбы алтайских племен с цинской агрессией, захвата скота противником и отступления по труднодоступным горным местностям большая часть его была брошена или просто погибла (Самаев Г.П., 1991, с.38, 39). Это означало подрыв одной из основ традиционной экономики, что сразу же сказывалось на всех ее сопредельных отраслях. Определенными аналогиями общего порядка этим процессам является прекращение процветающей золотодобычи в древнем Египте при распаде в 2270-2100 гг.до н.э. его Древнего царства, что вызвало сначала упадок, а затем почти двухсотлетний перерыв в добыче (Марфунин А.С., 1987, с.11, 12). То же самое происходило и при падении Римской империи, когда угасла не только высокоразвитая золотодобыча, но и были утрачены многие технологические навыки. Это вызвало общую деградацию промысла, а при возобновлении разработок, спустя несколько столетий привело к использованию очень примитивных способов добычи (Локерман А.А., 1978, с.121).

Таким образом, произошедшие события затронули самой непосредственной стороной одну из самых богатейших горно-металлургических областей Сибири - Саяно-Алтай и надолго прервали здесь рудоразработку, отсрочив тем самым продолжение широкомасштабных работ практически до освоения этой территории русскими в XVIII веке. Возобновленная добыча сырья, естественно велась уже на ином технологическом уровне.

Не исключено, что подобные события в конечном итоге коснулись и других металлургических областей Сибири на востоке. Хотя и в хуннское время продолжалось изготовление серебряных предметов и присутствие этого металла в драгоценных сплавах (например гуннская фольга из золото-серебряного сплава с примесью платины) (Сергеева Н.Ф., 1981, с.37), активизация и возобновление широкомасштабной рудодобычи на территории Саяно-Алтайской горно-металлургической области в такой нестабильной обстановке вряд ли было возможным. Если даже, на раннем этапе хуннской экспансии на Алтай (120 г.н.э.) их довольно высокоразвитые производственные центры, такие как керамические характеризовались кратковременностью и незначительным объемом выпуска продукции (Кубарев В.Д., Журавлева А.Д., 1986, с.118, 119). Аналогичные рассуждения можно, конечно, продолжить и развить дальше, сопоставляя характер керамического производства этой эпохи с общим уровнем технических и культурных возможностей своего времени. Но, это вряд ли пока стоит делать, опираясь только на предположения и причинно-следственные связи без достаточного подтверждения археологическими данными. Скудность подобной информации действительно ощущается в настоящее время даже на таком стабильном источнике информации как погребальный обряд. Однако не многочисленность и значительная территориальная разрозненность захоронений гуннской эпохи и переселения народов как нельзя лучше отражает нестабильность ситуации на евразийских просторах в целом (Степи Евразии в эпоху средневековья, 1981, с.10, 12). Поскольку в противоположном случае происходили как раз обратные процессы (Плетнева С.А., 1967, с.181, 182; Вайнштейн С.И., 1972, с.71, 72). Другой, характерной чертой редких погребений гуннского времени является достаточно богатый сопроводительный инвентарь, включающий в себя так же и многочисленные серебряные предметы. Ярким примером этого для территорий Западной Сибири и Алтая служат захоронение 688 могильника Сопка-2 (Венгеровский район Новосибирской области) (Молодин В.И., Чикишева Т.А., 1990, с.161-180) и Тугозвоновские захоронения (Шипуновский район Алтайского края) (Уманский А.П., 1978, с.129-164), детское поребение Ивановки-6 (Ордынский район Новосибирской области) (Бородовский А.П, 1999, с.283-287; Borodovskij A.P., 2001, s.569-584). Серебро в этих комплексах представлено в основном среди отделки поясной гарнитуры, вооружения и украшений в так называемом полихромном стиле (с вставками из драгоценных камней). Эти изделия очень точно отражает вкусы кочевой среды эпохи переселения и войн, а так же характер поступления серебра. Потому что именно в ходе этих процессов огромное количество награбленного серебра просто перераспределялось и оседало в виде сопроводительного инвентаря погребений наиболее знатных представителей своей эпохи.

Оригинальность украшений полихромного стиля, обнаруженных в Сибири и Казахстане, как правило, объясняется различными центрами изготовления. В качестве примера можно привести фибулу подвеску из детского погребения Ивановки-6 (рис.1 - 2) в Новосибирском Приобье (Бородовский А.П., 1999, с.283-287). Рентгеноспектральный микроанализ металла, проведенный д.г-м.н. А.C.Борисенко в Институте геологии СО РАН дал достаточно интересные результаты. Изученная проба не является эвтектоидной смесью и не соответствует ни одному из стандартных сплавов серебра и меди. Такой технологический признак в определенном смысле соотносится со стилистической "неоднородностью" и подчеркнутой индивидуальностью восточного ареала полихромных украшений. Вместе с тем, количественное содержание серебра в изделии из Ивановки-6 несколько отличается от тугозвоновских предметов. В первом случае оно составляет 75,41-79,78%, а во втором 95-96% драгоценного металла. Кроме того, сплав украшения из Ивановки-6 отличается неоднородностью. Это выражается в достаточно своеобразном содержании других составляющих элементов. В нем, наряду с серебром присутствовала медь (6,85-7,24%) и довольно большое количество золота (12,77-14,52%). Такая особенность свидетельствовала о том, что металл украшения являлся смесью самородного происхождения. В естественных условиях это характерно для полиметаллических месторождений, особенно в зоне окисления. Указанная специфика металла изделия из Ивановки-6 соответствует, с одной стороны - наиболее архаичной традиции разработки окисленной руды для целого ряда металлургических центров Евразии. С другой стороны, высокое естественное содержание золота в серебряном сплаве украшения из Ивановки-6 сближает его с месторождениями рудного Алтая. Они территориально близки не только Ивановке-6, но и для Тугозвоновского комплекса. Тем самым неоднозначность происхождения изделий полихромного стиля из Верхнего Приобья вместе с особенностями их металла расширяет аргументацию использования местных источников сырья для производства этих украшений. При всей проблематичности вопроса о мастерах и центрах изготовления такой ювелирной продукции следует учесть некоторые любопытные факты эпохи великого переселения народов. Например, известно, что гунны, а позднее авары на Дунае уводили и поселяли в своих владениях население целых византийских городов (Амброз А.К., 1981, c.23). Очевидно, среди пленников были и ремесленники-ювелиры в услугах которых нуждалась элита и широкие слои раннеклассовых варварских обществ. Для продолжения ремесленного производства требовалось сырье. Оно поступало в обработку либо из переплавленных монет или из местных рудных источников, особенно азиатского происхождения. Рудный Алтай был одним из таких регионов. Он обладал значительными и своеобразными ресурсами самородного серебра и располагался на перекрестке одного из торговых путей средневековья - "киргизского' шелкового пути (Лубо-Лесниченко Е.И., 1989, c.9), ведущего в Византию. Таким образом, западные и восточные влияния могли органически переплетаться в готовых ювелирных изделиях полихромного стиля, таких как из Ивановки-6.

Во второй половине I тысячелетия н.э., после бурных событий эпохи переселения народов, лишившись на длительное время Рудного Алтая как горно-металлургического центра, население западносибирского региона и особенно его таежных районов наладило, тесные связи по импорту серебра из Среднеазиатской горно-металлургической области и свинцовых месторождений Ирана (Тревер К.В., Луконин В.Г., 1987, с.132). Эквивалентом для обмена серебра являлась высоко ценимая пушнина. О величине ее вывоза можно только догадываться, но размеры эти были явно впечатляющие, т.к. западносибирские территории до сих пор являются одним из мест, где сосредоточено не только значительное количество средневекового серебра, но и предметов обладающих высокой художественной ценностью. Одной из последних на настоящий момент находок таких замечательных изделий является Нильдинское блюдо с р.Сосьвы (рис.2 - 2) из Северного Приобья (Гемуев И.Н., 1988, с.39). В последнее время этнографами ИАЭТ СО РАН среди культовой атрибутики угорских святилищ выявлена целая серия великолепной восточной серебряной утвари (Бауло А.В., 2000, с.143,144; Бауло А.В., 2001, с.133, 134; Гемуев И.Н., Бауло А.В., 2001, с.19; Бауло А.В., 2002, с.79). Среднеазиатский и иранский ввоз серебра в лесные районы Западной Сибири кроме поступления посуды маркируется находками монет из этого региона. В качестве примера можно привести серебряную монету Хосрова 1 (534 г.) обнаруженную в кургане 1, могильника Умна-2 (Колыванский район Новосибирской области), расположенного к северу от Новосибирска (Троицкая Т.Н., Бородовский А.П., 1990, с.150, 156). Импорт серебряной посуды осуществлялся в эпоху средневековья и на территорию Саяно-Алтая, В фонды Новокузнецкого краеведческого музея после находки в 40-х годах нашего столетия поступили две полусферические серебряные чаши обнаруженные недалеко от д.Дегтяревка (Гурьевский район Кемеровской области). Еще три полусферические чаши хранятся в Минусинском краеведческом музее. Все они из случайных сборов, сделанных уже на территории Красноярского края. Для всех этих изделий, судя по их декору, очевидно восточное происхождение (Митько О.А., 1988. с.37, 38). Другая часть серебряной посуды в значительном количестве обнаружена в погребальных и поминальных комплексах Саяно-Алтайского региона в древнетюркскую эпоху (Смирнов Я.И., 1909, табл.XCV - 184-193; Евтюхова Л.А., 1948; Грач А.Д., 1960, с.139, рис.88; Кубарев В.Д., 1979, с.142, 159). Типологически серебряные сосуды разделяются на две группы, которые увязываются с определенными историко-культурными районами Саяно-Алтая. Так, первый тип этой посуды характерен для алтае-телеских тюрков, а второй - для енисейских кыргызов (Савинов Д.Г., 1984, с.125). Однако, отсутствие пока для этой посуды, в отличие от сасанидского серебра, достоверного анализа состава металла существенно затрудняет определение источников экспорта этого металла. В наличии подобного процесса вряд ли стоит сомневаться, поскольку горные проходы и караванные тропы Южной Сибири являлись практически теми артериями Великого Шелкового Пути, по которому и осуществлялся обмен (Савинов Д.Г., 1983, с.83). Параллельно с торговлей возникновение ранней государственности на территории Южной Сибири стимулировало возобновление добычи серебра на Саяно-Алтае. Арабский автор Ал-Истахри в начале Х в. сообщал, что в границах кыргызов в горах находятся самые лучшие серебряные рудники (Кызласов Л.Р., 1984, с.110). За пределами Саяно-Алтайской горно-металлургической области распространение серебра на территории западносибирской лесостепи, не имеющей собственных рудных запасов шло в эпоху средневековья в условиях сложного процесса этнокультурных контактов. Одним из проявлений этих явлений была тюркизация обширных территорий в конце I тысячелетия. Региональной особенностью таких событий было соотношение местных и общетюркских черт в материальной культуре, особенно в наиболее универсальных вещах, таких как пояса, украшения и другие распространенные предметы. Например, в средневековых погребениях археологического комплекса Каменный Мыс в Новосибирском Приобье встречаются характерные для тюркского мира серебряные окончания ремней обуви, а сами эти захоронения связываются с проникновением сюда кыргызов (Кызласов Л.Р., 1984, с.117). Не менее показателен пояс из Преображенки-3 в центральной Барабе с серебряными инкрустациями пряжки и накладных блях (Молодин В.И., Савинов Д.Г., Елагин В.С., 1981, с.126, 127, рис.2 - 1). Пояса с такой отделкой встречаются и на Алтае в его горной, и степной части, а в западносибирской лесостепи они соотносятся с периодом включения этой территории в кимако-кыпчакское объединение. На фоне значительной этнической пестроты населения тюркского происхождения или ориентации данного района, однако, продолжали сохраняться и некоторые черты местной предшествующей культуры аборигенов. Иногда, это находило отражение, в том числе и в серебряных предметах. В качестве одного из таких примеров можно привести материалы одного из погребений конца I тысячелетия н.э. у с.Соляное в Прииртышье тельников (Мельников Б.В., Яшин В. Б., 1988, с.35, 36). В сопроводительном инвентаре умершего кроме серебряных накладок на пояс и сбрую общетюркских образцов отмечалось покрытие лица погребенного шелковой тканью и серебряной фольгой. Подобная особенность погребального обряда явно восходит к местной угорской традиции, представленной в эпоху средневековья даже в венгерских комплексах (Башхаяом).

В северные более удаленные районы Западной Сибири экспорт серебра, так же продолжался. Однако, этот процесс шел в основном путем обмена или посреднической торговли без активного этнического притока, как это было характерно для более южных лесостепных территорий. Такая ситуация сохранялась до XI-ХIII вв. (Лещенко В.Ю., 1976, с.180), затем на рубеже 1-2 тысячелетия произошло прекращение экспорта восточного серебра, причиной тому был целый ряд факторов. Одним из них являлась дестабилизация политико-экономической ситуации в Средней Азии и разразившийся там серебряный кризис, сильно подорвавший даже денежное обращение (Казаков Б.И., 1991, с.13, 14). Вскоре, прокатившееся в первой половине 2 тыс.н.э, по степному поясу монгольское нашествие подорвало, как считается в исторической литературе, многие глобальные экономические связи. На севере Западной Сибири в этот исторический период совершенно неслучайно появляются западноевропейские серебряные изделия. Активно ведется прямая торговля по северному морскому пути (Федорова Н.В., 2002, с.98, 99).

Прошедшие завоевания на территории юга Западной Сибири привели опять к перераспределению ценных металлов, в том числе и серебра. Отражением этих процессов, как и в эпоху переселения народов, было появление серебряной отделки на предметах вооружения и снаряжении. В качестве примеров можно привести высокохудожественный комплект серебряных седельных обкладок седла с Часовенной горы под Красноярском, а так же широко распространенные в Минусинской котловине пластинчатые псалии с серебряной обкладкой (Савинов Д.Г., 1977, с.34, рис.2, с.41, рис.9).

Так же, следует упомянуть, что монгольское время рассматривается некоторыми исследователями (Митько О.А., 1988, с.38) как период некоторого оживления торговли серебряными изделиями. Это, однако, вряд ли серьезно коснулось северных таежных территорий, где к началу второй половины 2 тысячелетия наметился недостаток любого металла после утраты источников его поступления. Нарастающая необходимость, в том числе и серебре хорошо проявилась в ориентации этого региона на запад за Урал, что способствовало русскому импорту в этот период. В таежном Прииртышье среди материалов Усть-Ишимских курганов, как отражение этой тенденции была обнаружена типичная древнерусская серебряная серьга с зернью, относящаяся к Х-ХIII вв.. (Коников Б.А., 1984, с.94, рис.4 - 8). Первое широкомасштабное освоение прилегающей к таежным районам Западной Сибири, Уральской горно-металлургической области началось русскими фактически спустя только 100 лет после падения монголо-татарского ига. Уже в 1491 г., посланная Иваном III в северное Приуралье поисковая экспедиция обнаружила серебряную руду (Локерман А.А., 1978, с.11). Открытие и разработка других месторождений шло в дальнейшем по ходу освоения и обживания сибирских просторов. В начале ХVII в. недалеко от Енисейского острога было обнаружено небольшое месторождение серебра. Продолжение поисков привело к открытию залежей серебряной руды в 1628 г. на реке Тасеевой, а в 1687 г. месторождения на реке Коштак. Затем, залежи серебряной руды найдены недалеко от Нерчинска (Казаков Б.И., 1991, с.31, 104, 105). В последствии, именно этот район Нерчинской Даурии стал местом, где было получено первое промышленное отечественное серебро (Сердобольский А.В., 1990, с.40), а в 1704 г. из него началась чеканка российских серебряных монет (Локерман А.А., 1978, с.14, 15). Во многом такой результат был подготовлен активной поисковой деятельностью, которая часто опиралась на сведения местного населения. Среди таких сообщений имелись, однако, определенные противоречия. Это касалось не только расположения местонахождения тех или иных залежей руды, но и возможностей сибирских аборигенов обрабатывать эти залежи. В качестве примера можно привести два совершенно противоположных письменных свидетельства. Согласно одному из них к 1638 г. имелись сведения о даурском князьце Лавкая, люди которого на реке Ур добывали и плавили серебро (Казаков Б.И., 1991, с.104, 105). Другое сообщение, поступившее в Нерчинский острог в 1669 г. от посланца тунгуского князьца Дай-Конташи, свидетельствовало, что в степи на реке Аргунь было найдено месторождение руды по описаниям похожей на серебряную. Это сырье было привезено в улус, но выплавкой серебра аборигены не смогли заняться из-за отсутствия у них необходимых навыков (Кузин А.А., 1961, с.68). Скорее всего, древние навыки добычи и обработки серебра в Сибири были утрачены окончательно далеко не повсеместно, что, конечно, обуславливалось местными, конкретными особенностями, В то же самое время представления о рудных месторождениях серебра были распространены среди аборигенов более широко, это и позволяло использовать их русскими в поисках. Освоение месторождений Серебра на Алтае в отличие от Восточной Сибири происходило как открытие вновь многих древних заброшенных месторождений. Так, в 1735 г. на западной части Алтая В.Генниным были описаны следы древней добычи и плавки серебра вблизи устья реки Шульбы (Геннин В., 1937, с.623, 629). Это положило начало освоению древнего Змеиногорского месторождения, где попутно с серебром добывалось золото. Богатство открытых месторождений было настолько велико, что позволило А.Демидову наладить выпуск собственной серебряной монеты содержание серебра, в которой было гораздо выше, чем в официально чеканившихся деньгах. Высоким содержанием серебра отличались и медные руды этого района, составив сырьевую основу для чеканки начиная с середины ХVIII века знаменитых сибирок, так же превосходивших по своим качествам находящуюся в обращении российскую медную монету. Активизация добычи и обработки серебра в этот период в русском государстве существенным образом повлияла на ввоз серебра в западносибирскую тайгу. В качестве отражения такой тенденции в угорских святилищах наряду с более ранней, восточной серебряной утварью появились русские изделия из этого металла относящиеся в основном к ХVIII-XIX вв.. (Гемуев И.Н., Сагалаев А.М., 1986, с.183).

В целом, рассмотренный более чем на четырех тысячелетнем отрезке времени процесс поиска, добычи, применения и перераспределения древнего сибирского серебра достаточно гибко и точно отражает многие особенности исторического развития этого региона. Такая взаимосвязь касается не только таких масштабных событий как смена эпох, крушения культурно-исторических единств, но и событий регионального масштаба непосредственно связанных с местными ресурсами и этнической ситуацией. В этом смысле общий обзор этих явлений дает возможность создать целостную картину подобных исторических процессов для конкретного вида производственного сырья.

Наряду с этим, очевидна еще одна из ключевых проблем в изучении древнего серебра в Сибири - его качественный анализ средствами естественно научных методов. В рамках проекта <Древнее серебро Сибири> (грант ГРНФ 02-01-00315а) в 2002 г. исследовательским коллективом под руководством автора публикации (Бородовский А.П., Оболенский А.А., 2002, с.266, 265) предпринято проведение комплексного изучения образцов древнего сибирского серебра широкого хронологического спектра (с середины 1 тыс.до н.э. и до конца 1 тыс.н.э.). Рентгеноспектральный анализ выполнялся аналитиками Л.Н.Поспеловой и Н.К.Морцевым в ОИГГМ СО РАН на микрозонде "Camebax-micro".

Источниковой базой исследований стали археологические и этнографические фонды музея "Истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока" Института археологии и этнографии СО РАН, Гос.Эрмитажа, а так же республиканского краеведческого музея им. А.В.Анохина (г.Горно-Алтайск) и ряда других краеведческих и археологических музеев сибирских городов и вузов где хранится значительная коллекция древних серебряных предметов, нуждающихся в фундаментальной интерпретации.

В ходе работ была проанализирована выборка в 10 репрезентативных образцов, отобранных из предметов различных исторических периодов, которые считались <серебряными>. Такими изделиями стали:

Для эпохи раннего железа (вторая половина 1 тыс.до н.э.) - бляха со сценой терзания из кургана-2 (рис.1 - 1) урочища Пазырык (образец c15), серьга из Новотроицкого-2, к.5, м.1 (образец c 19), кольцо из Июсского <клада> (образец c22), серьга из могильника Дялян к.14 (образец c21).

Для эпохи средневековья (конец 1 тыс.н.э.) - бляшка из могильника Ур-Бедари (образец c24), Нильдинское блюдо с С.Сосьвы (рис.2 - 1) с осадой города (ножка) (образец c27), (край) (образец c28) и чаша со львом (рис.2 - 1) с С.Сосьвы (образец c29) из этнографических сборов.

В качестве предмета для сравнения <от противного> послужила оловянная фигурка всадника 19 века (образцы c26, 30) из этнографических сборов у хантов А.В.Бауло.

Проанализированные пробы (табл.1) представляют собой черновой металл (серебро или олово), полученное путем примитивной плавки сереброполиметаллических или оловосульфидных руд в смеси с древесным углем. Капли такого состава содержатся в металлургических шлаках древних копей в Рудном Алтае, Центральном Казахстане и Средней Азии (Тянь-Шань, Памир). Близкий состав капель металла имеют шлаки более поздних <демидовских> (18 век) медеплавильных заводов в Змеиногорске, Сузуне и Колывани. На примитивный характер металлургического производства указывают негомогенность металла, невыдержанность его состава в пробе, наличие включений фаз меди в серебре и свинца в олове, а так же фаз сульфидного расплава (проба c19). Все это свидетельствует о том, что рафинирование металла в ходе металлургического процесса не производилось. На это же указывает и присутствие значительных примесей Zn (до 6 мас.%), Pb (до 2,15 мас.%) и Cu, а так же свинца в олове. По составу металла выделяются три группы проб:

1. Пробы c15, 19, 21, 22 - серебро с примесью золота (до 12,8 мас.%) и меди (1-6,5 мас.%).
2. Пробы c24, 27, 28, 29 - серебро с примесью меди (до 22,57%), цинка (до 2,88%), свинца (до 2,15%), олова (0,826%). Пробы металла содержат включения фаз серебристой (до 9% Ag) и цинкистой (до 6,16% Zn) меди и серебра разного происхождения Cu, Zn, Pb.
3. Пробы c26, 30 - олово достаточно чистое и содержит небольшие примеси Pb, Нg. В пробах этого металла отличаются фазы оловистого (до 3,0% Sa) и ртутистого (до 6,2% Нg) свинца.

Судя по составу эти две группы проб представлены серебром, полученным из руд медно-колчеданных (1 группа) и серебро полиметаллических (2 группа) месторождений и оловом (3 группа), выработанном при плавлении оловосульфидных руд. Такого типа объекты имеются в Рудном Алтае, Казахстане и Средней Азии.

Не менее любопытным оказалось и то, что серебро различных эпох составило две группы предметов. Так группа c1 соответствует или характеризует период раннего железа (вторая половина 1 тыс.до н.э.), а группа c2 соотносится со средневековьем (конец 1 тыс.н.э.). Детальное рассмотрение результатов по конкретным предметам (Нильдинское блюдо с северной Сосьвы с осадой города) было еще более интересным. Так металл самой чаши этого блюда (образец c28) отличался от его ножки (образец c27) по чистоте серебра. Верхняя наиболее значимая часть предмета была изготовлена из более качественного металла, чем его подставка.

Такой подход качественных материаловедческих исследований в рамках одного предмета как комплекса открывает не менее интересные перспективы, чем сравнение обширный серий предметов различных периодов. Именно это позволит реконструировать многие стороны древних технологий, а возможно и самого процесса последующего существования и функционирования, конкретных вещей. Определение металла оловянных предметов в ходе исследований является отнюдь не только методическим приемом. Поскольку, очень часто под <серебром> в публикациях и археологических описаниях понимаются изделия совершенно из другого металла.