В недрах христианской культуры, вопрос о сопротивлении злу силой является одним из наиболее сложных вопросов религиозного сознания. Он включает в себя не только кардинальную проблему этики, философии права и философии религии, но и одну из важнейших антиномий православного богословия - любовь к врагам и насилия.
Сложность решения данной проблемы обуславливается, прежде всего, тем, что в Новом Завете, с одной стороны, нет разрешения применять силу в борьбе со злом, с другой, нет прямого запрета. Более того, как замечает митрополит Антоний (Храповицкий), "ни одно церковное определение, ни одна молитва Церкви не дает утвердительного ответа на вопрос: Может ли христианин, оставаясь христианином, допускать насилие в достижении благих целей?" [1, 125].
Не трудно понять, что во времена войн и острых социальных конфликтов эта тема резко актуализируется как перед всем обществом, так и отдельным человеком. Но и в самые "благополучные" времена в общественной жизни нередки рецидивы всем известных явлений именуемых злом. Потребность борьбы со злом на общественном, государственном и личностным уровнях определяет необходимость постоянного философского осмысления различных аспектов этого процесса.
Такая попытка, философского осмысления нравственного оправдания насилию в борьбе со злом была предпринята известным русским философом И.А. Ильиным.
В работе "О сопротивлении злу силою", И.А. Ильин поставил вопросы, имеющие острую социальную значимость во все периоды жизни общества: как следует бороться со злом? Можно ли вообще выступать против зла силою? Можно ли использовать силу, вплоть до государства, в борьбе со злом?
И.А. Ильин резко выступает против теории Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием. Рассмотрев понятие добра и зла с философской точки зрения, И.А. Ильин приходит к выводу, что принуждение и сила при сопротивлении злу допустимы в определенных пределах и при определенных обстоятельствах. И.А. Ильин не оправдывает этого применения, но считает, что оно вынужденно, когда другие средства исчерпаны.
Выбор пути борьбы со злом для каждого представляет нравственную проблему долга личности. Человек сам должен решить, как ему поступить. Но строить философские обобщения на основе каждого конкретного случая - это совершенно неправильно, и здесь Л.Н. Толстой глубоко ошибается. Конечно, бывают конкретные ситуации, когда для нравственного здоровья и личности, и общества лучше противостоять злу любовью и добром, не отвечая на удар ударом, но бывают и другие ситуации, когда опять же в интересах и личности, и общества лучше прибегнуть к принуждению, к насилию. Философский ответ на поставленный вопрос состоит в том, что в зависимости от конкретной ситуации должны быть разные ответы на него.
Конечно, И.А. Ильин прекрасно понимал это и писал, что борьба со злом - это, прежде всего нравственное воспитание, духовное воздействие. Поэтому применение силы и принуждение - это проявление определенного компромисса, при котором признается, что сила - не основной метод исправления зла, но все-таки бывает, что другого выхода нет. И.А. Ильин задается вопросом: "Следует ли мне бороться со злом посредством физического сопротивления, если столь же действительны или еще более действительны ласка, уговоры, доказательства или обращения к стыду и совести?". "Ответ, - пишет И.А.Ильин, - несомнителен: конечно, не следует" [2, 40]. И.А. Ильин рассматривает и другие формулировки подобных вопросов. Но все это самоочевидный банальные ответы. Он пишет, что "верная постановка проблемы дает совсем иную формулу вопроса, а именно: если я вижу подлинное злодейство или поток подлинных злодейств и нет возможности остановить его душевно-духовным воздействием, а я подлинно связан любовью и волею с началом божественного добра не только во мне, но и вне меня, - то следует ли мне умыть руки, отойти и предоставить злодею свободу кощунствовать и духовно губить, или я должен вмешаться и пресечь злодейство физическим сопротивлением, идя сознательно на опасность, страдание, смерть и, может быть, даже на умаление и искажение моей личной праведности?" [2, 40-41].
И.А.Ильин рассматривает вопрос о роли государства в решении проблемы противостояния злу. Он полагает, что в борьбе со злом возможно и даже необходимо полагаться на государственную машину. Резкие критические высказывания И.А. Ильина против толстовства как раз связаны с тем, что толстовская идеология способствовала принижению роли государственного начала в социальной жизни.
Согласно И. А. Ильину в страданиях мудреет человечество. Неведение ведет его к испытаниям и мукам, в мучениях душа очищается и прозревает, прозревшему взору дается источник мудрости - очевидность.
Но первое условие умудрения - это честность с самим собою и с предметом перед лицом Божиим.
Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и свое место в мире, не сопротивляться злу мечом и силою? Вот двуединый вопрос, требующий ныне новой постановки и нового разрешения. Ныне особенно, впервые, как никогда раньше, ибо беспочвенно и бесплодно решать вопрос о зле, не имея в опыте подлинного зла, а нашему поколению опыт зла дан с особенною силою впервые, как никогда раньше. В итоге долго назревавшего процесса злу удалось ныне освободить себя от всяких внутренних раздвоенностей и внешних препон, открыть свое лицо, расправить свои крылья, выговорить свои цели, собрать свои силы, осознать свои пути и средства; мало того, оно открыто узаконило себя, формулировало свои догматы и каноны, восхвалило свою, не скрытую более природу и явило миру свое духовное естество. Ничего равносильного и равнопорочного этому человеческая история еще не видала или, во всяком случае, не помнит. Столь подлинное зло впервые дано человеческому духу с такою откровенностью.
Этот вопрос надо поставить и разрешить философически, как вопрос, требующий зрелого духовного опыта, продуманной постановки и беспристрастного решения. Для этого необходимо прежде всего отрешиться от преждевременных и торопливых выводов применительно к своей личности, к ее прошлым действиям и будущим путям.
Весь вопрос глубок, утончен и сложен, всякое упрощение здесь вредно и чревато ложными выводами и теориями, всякая неясность опасна и теоретически, и практически, всякое малодушие искажает формулу вопроса, всякое пристрастие искажает формулу ответа.
Интересны мысли И.А. Ильина о природе добра и зла: в жизни человека нет и не может быть ни "добра", ни "зла", которые имели бы чисто-телесную природу.
Но если, настоящее местонахождение добра и зла есть именно во внутреннем, душевно-духовном мире человека, то это означает, что борьба со злом и преодоление зла может произойти и должно достигаться именно во внутренних усилиях и преображение будет именно внутренним достижением. Настоящее одоление зла совершается через глубинное преображение духовной слепоты - в духовную зрячесть, а замыкающейся, отрицающей вражды в благодатность приемлющей любви. Необходимо, чтобы духовно прозрела не только вражда, но и любовь. Необходимо, чтобы любовью загорелась не только духовная слепота, но и духовная зрячесть.
Говоря о природе добра и зла Иван Александрович разрабатывает положение и о силе и зле: не всякое применение силы к "несогласному" есть насилие. Насильник говорит своей жертве: "ты средство для моего интереса и моей похоти", "ты не автономный дух, а подчиненная мне одушевленная вещь", "ты во власти моего произвола". Напротив, человек, творящий понуждение или пресечение от лица духа - не делает понуждаемого средством для своего интереса и своей похоти, не отрицает его автономной духовности, не предлагает ему стать покорной одушевленной вещью, не делает его жертвою своего произвола. Но он как бы говорит ему: "смотри, ты управляешь собою невнимательно, ошибочно, недостаточно, дурно и стоишь накануне роковых непоправимостей", или: "ты унижаешься, ты буйно безумствуешь, ты попираешь свою духовность, ты одержим дыханием зла, ты невменяем и губишь, и гибнешь,- остановись, здесь я полагаю этому предел!" И этим он не разрушает духовность безумца, а полагает начало его самообузданию и самостроительству; он не унижает его достоинства, а понуждает его прекратить свое самоунижение; он не попирает его автономию, а требует ее восстановления; он не "насилует" его "убеждений", а потрясает его слепоту и вводит ему в его сознание его беспринципность; он не укрепляет его противолюбовность, а полагает конец его бьющему через край ненавистничеству. Насильник нападает, пресекающий отражает.
В самом деле, зло может проявляться и обычно проявляется совсем не только в виде физического насилия и связанных с ним физических мучений. Наивно было бы думать, что деятельность злодея сводится к физическому нападению, отнятию имущества, ранению, изнасилованию и убиению.
Само насилие при всей его внешней грубости несет свой яд не столько телу, сколько духу, самое убийство, при всей его трагической непоправимости, предназначается не столько убиваемым, сколько остающимся в живых.
Вот почему надо признать, что внешнее насилие проявляет зло и закрепляет его действие, но зло совсем не определяется и не исчерпывается внешним насилием.
Согласно И.А. Ильину человек призван к нравственному совершенствованию. Совершая акты силы в борьбе со злом, он должен задумываться о чистоте души.
Иван Александрович писал: если душа человека чиста, то верен будет и ее поступок, несмотря на свое видимое несоответствие законам праведности, и обратно: даже самые праведные поступки нечистой души - будут неверны.
Человек, отвечающий силою и мечом на агрессивность злодея, не может не "выйти из духовного равновесия и нравственной плеромы - и в этом злу всегда обеспечена некоторая видимость внутренней, душевно-духовной "победы"; в этом смысле зло всегда "имеет успех".
Верный и чистый мотив борьбы - есть первый залог ее достоинства: того уровня, на котором она ведется, той меры, до которой она длится, и того успеха, который будет ею достигнут.
Но для борьбы со злодеями человеку нужен не только предметный источник и мотив, но и верное видение: очистительная работа необходима борющемуся для того, чтобы верно отличать и видеть подлинное зло, чтобы верно видеть его цели, его работу и его средства и, со своей стороны, верно выбирать необходимые и действительные меры сопротивления.
Очищение души не менее необходимо и после выхода из борьбы. И прежде всего для того, чтобы обезвредить и погасить в себе всевозможные следы незаметно проникшей заразы.
Необходимость духовно-нравственного очищения прямо предуказана и установлена в Евангелии, и притом именно для тех, кто посвящает себя борьбе с чужим злом и с чужими злодеяниями. Тот, кто судит, тот должен быть и сам готов к суду над собою, и это означает, что он всегда должен судить самого себя так, как он судит злодея. Мера судейской компетентности определяется мерою творящегося самоочищения.
Таким образом, познакомившись с творчеством этого поистине выдающегося мыслителя и философа, я пришёл к выводу, что он был человеком, для которого будущее России не безразлично, не безразлично духовная жизнь народа и не важно, признан ли он или отвергнут. "Теперь мне 65 лет, - писал И. А. Ильин, - я подвожу итоги и пишу книгу за книгой. Часть их я напечатал по-немецки., но с тем, чтобы претворить написанное по-русски. Ныне пишу только по-русски. Пишу и откладываю - одну книгу за другой и даю их читать моим друзьям и единомышленникам. Эмиграция этими исканиями не интересуется, а русских издателей у меня нет. И мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь убережет их от гибели; а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России".
Сегодня, мы должны сказать запоздалое спасибо, Ивану Александровичу Ильину, тому, кто, среди злобных нападок и публичных оскорблений верил в то, что "пройдет время, нас не станет, и все обнаружится и поймется - кто по совести искал правду и кто, боясь этой правды, инсинуировал". Объективная и непреходящая истина сформулированного Ильиным решения светит всем и помогает найти верные ориентиры в борьбе с многообразным злом, все более возрастающим в нашем мире. Величие Ильина не только в том, что он достиг предела тех возможностей, которыми располагает рациональная философия в исследовании антиномий христианской культуры, но и в том, что он отчетливо видел этот предел и не претендовал на его преодоление. Свою книгу "О сопротивлении злу силою" Иван Александрович Ильин посвятил "белым воинам, носителям православного меча, добровольцам русского государственного тягла". И сегодня, как и в прошлом веке, ее высокие и благородные, истинно православные принципы необходимы для усвоения тем, чье служение предполагает вооруженную борьбу со злом и его носителями.