Косточаков Г.В.
доцент КузГПА,
г. Новокузнецк
член СП России
Словесный образ-троп и его перевод
с одного языка на другой
(на материале переводов на русский язык
произведений шорской лирики)
Мы считаем, что нет отдельной теории перевода, но есть общая теория художественной литературы. При этом может быть практика перевода и практические рекомендации для переводчиков.
Наш вопрос теоретический, но имеет прямое отношение к практике переводов.
Начнем с прояснения некоторых теоретических неясностей.
Прежде всего нам следует отделить друг от друга, с одной стороны, реальность, частью которой являются автор текста произведения - реально существующий человек с реальной биографией, сам текст и читатель - тоже реальный человек с реальной биографией, и, с другой стороны, тщательно подготовленный автором тот духовно-содержательный эффект, который производится текстом в сознании (душе) читателя во время чтения.
Это не одно и то же, и не следует смешивать и путать эти две стороны всякого словесно-художественного произведения.
Словесно-художественное произведение - не скульптура, не картина, написанная, скажем, маслом, оно иначе, по-своему изображает мир. Оно действительно что-то изображает лишь тогда, когда своим словом целенаправленно и магически воздействует на читателя, а воздействуя, - искусственно (т.е. намеренно и мастерски, со знанием дела) вызывает и создаёт в сознании читателя (т.е. в читательском внутреннем мире - в момент чтения) некое определённое (т.е. завершённое, законченное по смыслу), зримое (т.е. видимое внутренним взором), ощущаемо-чувствуемое (т.е. цельное и достаточное для сопереживания) динамическое представление о реальности (прежде всего - представление о личности современника автора).
Магия воздействия и искусственно вызываемое и создаваемое динамическое представление о реальности - это и есть тот духовно-содержательный эффект, который производится у читателя текстом. Нет магического воздействия на читателя, нет и произведения. Нет представления, вызываемого текстом, нет произведения. Хотя текст произведения имеется.
Такого рода представление (определённое, зримое, ощущаемо-чувствуемое и динамическое) мы обозначаем термином: "виртуальное представление" или "виртуальность".
Виртуальное представление - это всё то, что имеет место и происходит в душе человека, оно - видимое, ощущаемое, чувствуемое, переживаемое, понимаемое человеком - внутри своего сознания. Это как бы внутреннее "кино" человека. Читаемый текст включает это "кино".
В этом случае - это искусственно вызванное и созданное виртуальное представление. Но есть ещё и естественно возникающее и существующее виртуальное представление человека, производимое непосредственным его контактом с реальностью. Это два вида виртуальности в человеке.
Каждый человек обладает виртуальностью. А всё внешнее по отношению к его внутреннему миру можно с полным правом назвать реальностью, куда включаются и виртуальности других людей.
Виртуальность никак не идентична реальности.
Во-первых, это явления разной природы: виртуальность духовна, идеальна, а реальность - материальна (ведь виртуальности других людей мы воспринимаем не непосредственно, а лишь посредством материала - различных знаковых систем);
во-вторых, виртуальность избирательна по необходимости, поскольку не может воспринять всю реальность без остатка;
в-третьих, виртуальность избирательна потому, что она - личностна (она - средоточие личности), а следовательно, воспринимаемая реальность подвергается нравственно-эстетической оценке и сортировке: что-то превозносится, что-то уничижается, что-то отбрасывается или не замечается, опускается;
в-четвёртых, виртуальность особыми символами классифицирует реальность на основе самых разных критериев (но основной критерий - нравственно-эстетический).
Виртуальное представление можно назвать и "виртуальным образом" или просто "образом", ведь представление и образ в нашем случае - одно и то же.
Виртуальные образы или представления, как мы сказали выше, могут быть как естественно возникающие и существующие, так и искусственно вызываемые.
Читатель, находясь под магическим воздействием на него художественного слова, обычно живо воспринимает искусственно вызываемое у него виртуальное представление о реальности или образ реальности.
Воспринимаясь, это чужое виртуальное представление или образ сочетается во внутреннем мире читателя с его собственным естественно существующим виртуальным представлением о реальности.
Сопряжение в душе (сознании) читателя двух (чужого и своего, искусственно вызываемого и естественно существующего) виртуальных представлений выливается в конечном счёте в понимание (или непонимание) читателем произведения, а параллельно также - в узнавание и приятие (или неузнавание и неприятие) в чужих и искусственно вызванных виртуальных представлениях чего-то своего (т.е. своих естественно существующих виртуальных представлений).
И, если происходит узнавание и приятие, - то воздействие текста много сильнее, и внутренний мир читателя значительно обогащается, поскольку понятое и принятое, и освоенное чужое виртуальное представление может тут же стать как бы его (читателя) собственным виртуальным представлением о реальности (то, что мы называем естественно существующим виртуальным представлением).
У каждого читающего художественную литературу человека достаточно различных виртуальных представлений, почерпнутых им из книг, как, впрочем, достаточно и виртуальных представлений, возникших у него от непосредственных контактов с реальностью.
Весь наш внутренний мир наполнен множеством подобных представлений, так что мы иногда путаемся, что в нашей душе из книг, а что от непосредственного контакта с реальностью.
Надо сказать, что человек не может иначе воспринимать реальность, кроме как - посредством виртуальных представлений, т.е. образно. Но представления-образы в его душе нематериальны, т.е. духовны, идеальны, и они в сущности недоступны никому, кроме него самого.
Естественно существующие виртуальные образы, понятно, у каждого человека свои, они обусловлены его биографией, его социальным, образовательным и интеллектуальным уровнями. При чтении разными читателями одного и того же произведения у них возбуждается не один и тот же виртуальный образ, но у каждого человека он во многом индивидуален (сказываются те же социальный, биографический, образовательный, интеллектуальный факторы).
Однако под образом также может подразумеваться (метонимически переносное значение термина) и материал (краски, музыкальные звуки, слово и т.п.), который способен искусственно (т.е. намеренно и мастерски) вызвать (и действительно вызывает) у воспринимающего человека (зрителя, слушателя, читателя) тот или иной заранее спланированный (согласно художественному замыслу автора) виртуальный образ или представление.
В нашем случае это - языковой материал (текст), который искусственно вызывает какой-то определённый виртуальный образ в сознании читателя.
Этот словесный материал мы обозначаем термином "словесный образ".
В понятии "словесный образ" внимание акцентируется не на самом виртуальном образе (он ведь нематериален), а на тексте, который непременно вызывает тот или иной виртуальный образ.
Понятно, что сам по себе "чистый" виртуальный образ не может быть предметом анализа. Анализировать можно лишь текст, да и то только такой текст, который непременно вызывает тот или иной виртуальный образ в сознании читающего.
Прежде чем начать анализ словесного образа, необходимо определить в тексте некие точки взгляда и оценки, с которых на читательское сознание автором транслируется виртуальный образ произведения, стержень которого - художественная идея.
Такие точки взгляда и оценки в тексте занимает изображающий субъект, от чьего имени транслируется виртуальный образ произведения.
Что мы называем точкой взгляда и оценки? Это такая условная точка, с которой изображающий субъект производит свою трансляцию виртуального образа (образов) на читателя. И читатель, читая произведение, занимает ту же самую точку. Более того, она специально приготовлена для читателя. Находясь на этой условной точке, читатель начинает видеть (представлять) и понимать искусственный виртуальный мир глазами изображающего субъекта.
В качестве изображающего субъекта (в зависимости от литературного рода) могут выступать:
Но природа словесного искусства такова, что создаваемый им виртуальный мир не может быть моносубъектным, сужающим свой взгляд на реальность только до ценностей одной личности. Потому что искусство есть "способ существования истины, действительности, её нельзя внушить научением и она не пред-шествует в готовом виде" (М.Мамардашвили2 ).
А истина всегда интерсубъектна, находится не в одной какой-то личности (пусть даже это - автор), а где-то между личностями, в их взаимоотношениях. Поэтому виртуальный мир произведения представляет собой полисубъектную (многоличностную) событийно-становящуюся структуру. Просто эти субъекты (личности) виртуальные, созданные воображением реальной личности - автора.
Даже лирика не моносубъектна, хотя вроде бы кажется, что там наличествует лишь один автор, поскольку переживание даётся часто от первого лица. Но это иллюзия, в лирике два изображающих субъекта: автор и переживающий субъект (лирический герой). Один из них - реальный субъект. Это автор. Другой - виртуальный (воображаемый) субъект. Это лирический герой. Виртуальными субъектами являются также и повествователь, рассказчик, герои, и персонажи эпоса и драмы.
А реальный субъект - автор, создавший виртуальных субъектов, в виртуальном пространстве произведения расставляет и манипулирует их (виртуальных субъектов) точками взгляда и оценки, чтобы одновременно транслировать на читателя: 1. их видение и оценку, при этом определяя их меру возможности видения и оценки; 2. общую и сложную свою оценку виртуальных субъектов (по отдельности и вместе) и виртуального мира (обстоятельственная и событийная канва), чтобы читателю постепенно стала понятна эта общая его оценка, а внутри неё - расстановка и последовательность событий, личностей, и их частных оценок.
В словесно-художественных произведениях обыкновенно различают два основных вида словесных образов:
Их различие обусловлено тем условным местом, где находится точка взгляда и оценки, которую занимает изображающий субъект по отношению к объекту своего изображения в произведении.
Номинативный словесный образ.
Место точки взгляда и оценки у создающего номинативный словесный образ находится снаружи объекта изображения. Номинативный словесный образ, стало быть, предполагает описание кого-либо или чего-либо (внешности, обстановки, интерьера, поведения). Кого-либо или что-либо исчерпывающе описать словом невозможно, поэтому описание - это всегда набор наиболее значимых, легко представимых и одновременно символических внешних деталей объекта изображения.
Словесный образ-троп.
Место точки взгляда и оценки у создающего словесный образ-троп находится внутри объекта изображения. Словесный образ-троп, стало быть, предполагает выражение кого-либо (это всегда только человек, личность), т.е. изображение внутреннего мира, души, сердца человека, его чувств и переживаний изнутри, его тайных мыслей и желаний. Понятно, что сие может сделать только сам человек и только о себе самом.
Иначе говоря, словесный образ-троп - это всегда самовыражение личности.
В реальной жизни каждый человек может уверенно сказать только о себе самом и уверенно выразить только свою точку взгляда и оценки, хотя для убедительности добавляет, мол, так все думают, мол, это общеизвестно и т.п. О других людях он может только предполагать.
В словесно-художественном произведении все герои и персонажи - виртуальные, т.е. живущие не в реальности, а во внутреннем мире (в воображении) сначала автора, а потом - читателя - в момент чтения произведения.
Поэтому автор, создавая виртуальный аналог реальности, даёт своим виртуальным людям (героям, персонажам) возможность вести себя так, как живые люди ведут себя в реальности: они либо описывают других людей (их внешность, внешние стороны их поведения, обстановку действий, интерьер и т.п.), либо выражают себя (высказывают и свою душу, и своё отношение к другим и к жизни в целом).
Все изображающие субъекты внутри произведения имеют одно и постоянное место взгляда и оценки (поскольку все они даются как сформировавшиеся личности). Лишь в эпосе и лиро-эпосе есть такой изображающий субъект, у которого место взгляда и оценки не одно и не постоянно. Это повествователь, который внутри произведения всеохватен и вездесущ, он видит (и изображает) героев и персонажей как снаружи, так и изнутри, т.е. может их описывать и тут же выражать их переживания и думы. Повествователь - форма существования автора внутри виртуального мира произведения. А так все герои и персонажи лишь тем занимаются, что описывают других и выражают самих себя.
Нам хотелось бы остановиться на понятии "выражение, выразить". Это значит - изобразить внутренний мир (переживание, чувство) виртуальной личности.
Но внутренний мир изображаемого человека можно просто обозначить, т.е. назвать. Например, "он волнуется", "я плачу" или "им радостно". Такое изображение не будет словесным образом-тропом, это будет обычный номинативный словесный образ, хотя он и касается внутреннего мира героя. А выражение - нечто другое.
Слово (язык) само по себе создано, чтобы называть или обозначать целое и части реального мира, являясь их (реалий) звуковым символическим эквивалентом. Все обозначения слова статичны и типичны. В них нет динамических процессов живой конкретной личности. Более того, в языке нет места индивидуально-неповторимой реальной личности вообще. Иначе говоря, номинативный словесный образ - вещь, изначально характерная для языка: всякий связный текст вполне может вызвать у воспринимающего номинативный словесный образ.
Словесный образ-троп в языке стал появляться позднее. Тогда, когда после обозначения предметов и явлений реального мира возникла необходимость изобразить словом личностный мир человека и его внутренние качества, душевное состояние, движение, чувство, переживание. Это происходило в фольклоре: пословицы, устойчивые словосочетания, идиомы.
В языке стали развиваться структуры, говорящие нечто иное и большее, чем в них напосредственно заключено. А.А.Потебня результаты этого процесса назвал "поэтической иносказательностью в обширном смысле слова или образностью"3. По нашей терминологии это - словесные образы-тропы. А то, что он называл "прозой, прозаичностью", у нас - номинативный словесный образ.
В структуре словесных образов-тропов важнейшее место отводится слову (словам) с символическим обобщённым смыслом (слово-символ).
Это слова, у которых наряду с их предметным значением наличествует обобщение, распространяющееся на человека (прежде всего на его внутренний мир). Назовем их первым элементом словесного образа-тропа. Обобщение происходит не от семантического объема слова, а от реальности, т.е. от реалий, которые данными словами обозначаются. Иначе говоря, обобщение добавляется, "пристёгивается" к словам извне. Нужно знать реалии, чтобы понять обобщение. Если это названия животных, то обобщаются повадки и внешние черты этих животных. Например, в шорской культуре бурундук символизирует запасливость и гордость, кедр - благополучие и многодетность.Если это явления природы, то обобщаются их особенности. Дождь символизирует слезы от горя или от печали, солнце - радостное состояние духа, гром - гнев. Особо обобщается всё, связанное с солнцем и с его отсутствием (свет, тепло, мрак, ночь и т.п.). Особо нужно отметить символику цвета. Обобщение осуществляется благодаря ближним и дальним, а также - возможным аналогиям с человеком.
Такие символические обобщения у каждого языка немного свои, особенные, они неразрывно связаны с укладом жизни народа и с его национальным мировоззрением. Например, в русском языке орёл символизирует гордую (одинокую) душу и силу, в шорском же языке - силу и беспощадную к другим душу.
Вторым элементом в структуре образа-тропа является слово, обозначающее выражаемую в тексте виртуальную личность (местоимения, слова "душа", "сердце" и т.п.).
Между вторым элементом и первым (словом с символическим обобщением, словом-символом) устанавливается связь. В древнейшие времена такую связь создавала формально-параллельная конструкция, позже - семантико-параллельная конструкция (сопоставление, сравнение, соотношение, слова типа "как", "словно" и т.п.), ныне - та или иная завуалированная связь по аналогии.
При помощи параллельной конструкции (формальной или смысловой) смысл из первого элемента как бы "перетекает" во второй. Например, "бабочкой сердце моё летает": бабочка - символизирует лёгкость и радость; "разве я налим-рыба, чтобы из-под камня не вылезать?": налим - символизирует нелюдимость, скрытность, чрезвычайную застенчивость.
Перевод произведения с одного языка на другой есть, прежде всего - смена читателя (помысленного читателя). Всё остальное прилагается к этому и зависит от этого.
Всё остальное - это свои языковые (языка, на который произведение переводится) средства воздействия на читателя: способы создания подобных подлиннику искусственных виртуальных картин и событий, способы вызывания нужного понимания того, что изображается, и способы вызывания у читателя узнавания себя и своего в том, что описывается и выражается. И свои слова с символическим обобщением, эквивалентные подлиннику по смыслу. Главное - не формальное, а содержательное следование подлиннику.
Следовательно, переводчик не может начать работу по переводу произведения, прежде не осознав для себя самого всё сложнейшее содержание художественного замысла автора.
Переводчик должен встать на точку взгляда и оценки автора. Авторский замысел, т.е. то, что, хочет сказать автор, необходимо мысленно выделить и исследовать отдельно. Это то, что называется предпереводческий анализ текста.
Затем (или одновременно) необходимо рассмотреть вопрос связи между авторским замыслом и читателем (между репликой диалога и воспринимающим реплику), поскольку замысел весь без остатка ориентирован на своего помысленного читателя, хорошо знающего, чувствующего и свой родной язык, и, в целом, свою родную культуру, и свою эпоху, время (эпоха - как правило, одна и та же для автора и его читателя).
Переводчик, осознав замысел автора и содержательную сторону связи между замыслом и читателем, изменяет (самое главное) читательскую ориентацию автора, так как перевод должен быть ориентирован уже на другого читателя, хорошо знающего, чувствующего другой язык, в целом, другую культуру, нередко и другую эпоху, время.
Получается, что речь идёт не просто о переводе слов и предложений с одного языка на другой, а о переводе одного и того же художественного замысла с одной культуры на другую, часто - с одной эпохи на другую. Иначе говоря, это - перевод направленности (интенции) произведения с человека одной культуры и эпохи (т.е. "авторского" помысленного читателя) на человека другой культуры и эпохи (т.е. на читателя, для кого делается перевод).
При этом переводчик ищет в своей культуре и использует свои (желательно) адекватно эффективные подлиннику средства словесного воздействия на своего читателя.
А подобное происходит лишь в том случае, когда переводчик превосходно разбирается и чувствует культуру-оригинал (язык-оригинал является одним из проявлений культуры-оригинала), часто и - эпоху-оригинал.
Высшее искусство переводчика - его умение сохранить художественный замысел автора, адекватно и полно передав его языком другой культуры и эпохи, добившись при этом понимания текста читателем и его узнавания в изображенном себя и своего.
Очень часто переводчик как бы подменяет собой автора, создавая не перевод, а пересказ на ту же тему, что и произведение-оригинал, или создавая подражание оригиналу. И пересказ, и подражание имеют право на существование, но они не перевод, и их не нужно путать друг с другом.
Учет читателя ( при переводе - нового читателя), учет важности слов-символов (при переводе - своих, т.е. своего языка, адекватных по смыслу слов с символическим обобщением) - это непременное условие диалогической природы словесного искусства, в нашем случае, - при переводе словесных образов-тропов.
Литература