Алмадакова Н.Д., к ф.н.,
старший научный сотрудник
НМЦ МО и науки РА

О проблеме адекватности в художественном переводе.
(На материале поэтических произведений Б.Укачина)

Известно, что алтайский и русский языки принадлежат к разным языковым семьям (алтайский язык относится к тюркской семье языков, русский - к индоевропейской), соответственно, они отличаются друг от друга на фонетическом, лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях. В этой связи возникает немало трудностей в передаче основного смысла и семантических оттенков, в сохранении грамматических особенностей при переводе (особенно - при художественном) текста с одного языка на другой.

В настоящей статье мы попытаемся рассмотреть вопрос об адекватности особенностей языка в художественном переводе лирических произведений. Эта проблема раскрывается путем сопоставительного лингвистического анализа стихотворения Б.Укачина ("Jастын тунинде") и его перевода ("Ночь весны") на русский язык, сделанного И.Фоняковым.

Оригинал стихотворения взят из сборника "Аргымактын маны" (Горно-Алтайск, 1973 г.), перевод - из сборника "Бег аргамака" (Москва, 1975 г.)

Прежде чем перейти к непосредственному анализу текстов стихотворений, в рамках обозначенной проблемы обратимся вначале к названиям сборников.

Название сборника на алтайском языке ("Аргымактын маны") представляет собой словосочетание, точнее - изафет, зависимое слово которого в названии сборника на русском языке ("Бег аргамака") осталось непереведенным.

Заметим, что такового рода явления, когда при художественном переводе то или иное слово, словосочетание, иногда даже целое предложение сохраняется на языке оригинала, не являются новыми и запретными; это обусловлено рядом причин, подробное освещение которых не входит в задачу настоящей статьи.

Итак, в зависимом слове словосочетания, оставшемся на языке оригинала, произошли, во-первых, изменения фонетического характера: во втором слоге вместо Ы появляется А (сравним: аргымак - аргамак).

Во-вторых, зависимое слово склоняется по русскому типу т.е. принимает аффикс родительного падежа (см.: бег аргамак=а).

Из сказанного выше видно, что слово аргымак не находит адекватного перевода на русском языке. Оно, сохранив внешнюю оболочку, приобретает иное фонетическое и грамматическое оформление.

Согласно преданиям алтайцев, аргымак - особенный, необычный конь. Он спасал человека от беды, бег его не прекращается во все времена и никому не под силу его остановить. С учетом такового обстоятельства в рамках рассматриваемой проблемы адекватности можно допустить, как мне представляется, несколько иной вариант перевода названия сборника, а именно - "Бег коня-аргымак", в котором, как видно, сохраняются особенности слова на всех языковых уровнях.

А теперь обратимся к непосредственному сопоставительному лингвистическому анализу текстов.

Стихотворение "Jастын туни" состоит из 16 строк, а его перевод - "Ночь весны"- из 18.

Первые две строки оригинала представляют собой простое вопросительное предложение, осложненное деепричастным оборотом, а именно деепричастием в форме на =ала с зависимыми словами: Бу jастын jылу тунинде уйуктап jад=ала, балдар озот не?

В русском переводе две первые строки также составляют одно простое вопросительное предложение (Этой ночью весенней растут ли усну=вш=ие дети?). Однако в нем употреблено не деепричастие, а причастие в форме на =вш, которое при обратном переводе на алтайский язык передается причастием в форме на =кан, например, Бу jаскы тунде уйуктап калган балдар озот не? При этом, как видно, предложение приобретает другой смысл. Оно и очевидно, поскольку деепричастие и причастие - это совершенно разные по значению и грамматическим показателям формы глагола.

Простыми вопросительными предложениями являются третья и четвертая строки оригинала: Бу jастын jылу тунинде уйкуда каргандар карыйт не? Аналогичное по структуре предложение представляют соответствующие строки перевода: Этой ночью весенней стареют ли старики? При обратном переводе этого предложения на алтайский язык (Бу jаскы тунде карыйт не каргандар?) выясняется, что в русском предложении отсутствует прилагательное (jылу), которое в оригинале выступает в качестве эпитета. Если учесть, что эпитет является одним из художественных средств, то его отсутствие в переводе накладывает на содержание некоторые недостатки.

Кроме того, в русском варианте не нашло отражения слово уйкуда. со значением "во сне" ( букв.:находиться во сне), придающее, как мне кажется, содержанию этих и последующих строк оригинала дополнительную смысловую нагрузку, связанную с ощущением свободы и тишины теплой весенней ночью.

Последующие 5, 6 строки оригинала стихотворения составляют сложное бессоюзное предложение из двух частей. Сложным предложением являются и последующие 7,8 строки.

Сложные по своей структуре предложение составляют 9, 10, 11 строки: Мен билерим: суулар агып jат, агаштар озуп jат.

Как видно из примера, сложное предложение состоит из трех предикативных частей (простых предложений). Значение первого предложения поясняется последующими предикативными единицами, поэтому после первой части ставится двоеточие.

Обратившись к переводу, видим, что в нем тоже есть сложные синтаксические конструкции. Так, например, 10,11,12 строки представляют сложное предложение с тремя предикативными единицами: Но торопятся реки - весенние воды несут, и деревья растут.

Как видно сложное алтайское предложение, представленное 9,10, 11 строками, передается в русском переводе аналогичной по структуре синтаксической конструкцией. Однако между частями сложного русского предложения совершенно другие смысловые отношения, что убедительно подтверждается также графически - наличием другого знака препинания (тире).

12, 13, 14 строки стихотворения на алтайском языке также составляют бессоюзное сложное предложение. В него входят два простых предложения, одно из которых поясняет значение предшествущего,соответственно, между частями сложного предложения ставится двоеточие.Например:

Мен билерим: бу jастын jылу тунинде чечектер ле балдар озуп jат.

Обращает на себя и то, что в русском переводе не нашла отражения первая предикативная часть (Мен билерим) сложных предложений.

Мне представляется, что указанное выше предложение привносит произведению особый философский смысл. Отсутствие совпадающего перевода на русском языке, на мой взгляд, не лучшим образом сказалось на содержании произведения в целом.

При сопоставлении оригинала и его перевода выяснилось, что 12,13,14, строки стихотворения на алтайском языке, представляющие сложное предложение, переданы одним простым предложением: Значит, видно, и дети растут.

По наличию слова видно в этом предложении, как мне кажется, можно допустить две версии размышления.

Во-первых, если это слово является вводным, то наличие слова "значит" является излишним, поскольку оно тоже вводное.

Во-вторых, можно предположить, что это слово употреблено в значении субъективной модальности.

Под субъективной модальностью (по-другому, модус) в лингвистике понимается такая модальность, при которой говорящий вносит свою субъективную оценку происходящему в окружающей действительности.

Так, слово "видно" привносит значение неуверенности, неконкретности.

Обратившись к оригиналу стихотворения, увидим, что здесь все предложения с точки зрения модальности характеризуются как объективные. Отсюда следует предположить, что в переводе допущены неточности в передаче содержания и смысла предложений, и в целом - произведения.

Следует заметить, что в переводе (см.: 13 строку) не нашло отражения слово "чечектер"- "цветы", которое в осмыслении художественного замысла и философского содержания произведения занимает определенно важное место. Ибо, как мне представляется, не случайно это слово употреблено в параллели со словом "балдар"- "дети".

Стихотворение "Ночь весны" заканчивается строками, которые объединяются в бессоюзное сложное предложение, состоящее из двух предикативных единиц: Но упрямый вопрос мне чаще стучится в виски: "А стареют ли все - таки ночью такой старики?"

В стихотворении на алтайском языке в конце представлено одно простое вопросительное предложение, составленное двумя последними строками: А каргандар карыйт не бу jастын jылу тунинде?

Таким образом, краткий сопоставительный лингвистический анализ позволил выявить некоторые особенности языка лирического произведения на алтайском языке и его перевода на русском. Выяснили, что в художественном переводе стихотворения Б.Укачина на русский язык некоторые лексические, морфологические и синтаксические особенности алтайского языка не нашли адекватного отражения.

Сопоставительный лингвистический анализ целесообразно и необходимо ввести в школьную и вузовскую практику. Это позволит, во - первых, углубить, уточнить теоретические знания по грамматике; во-вторых, привить умения и навыки перевода с родного языка на другой, и - наоборот. Все это в совокупности позитивно повлияет на развитие грамотной письменной и устной речи. Кроме того, целенаправленная работа по сопоставительному лингвистическому анализу художественного произведения послужит основой для подготовки профессиональных двуязычных переводчиков.

В заключении следует сказать, что на основе сопоставительного лингвистического анализа мы попытались сделать несколько иной вариант перевода стихотворения Б.Укачина в нашем подстрочном переводе: Ночью теплой этой весны / Растут ли дети, когда спят? / Ночью теплой этой весны / Стареют ли старцы во сне? / Но все аилы в крепком сне, / Во сне находятся все стройки. / И овцы спят, / И спят дороги. / Я знаю:Реки текут / И деревья растут. / Я знаю: / Ночью теплой этой весны / Растут все дети и цветы. / А старцы ... / Стареют ли они / Ночью теплой этой весны?